Д.Ф. Такое опасение высказано у Ницше в фигуре «последнего человека». Но лишь как опасение
, и да, как предостережение оптимистам, которые наверняка прозевают момент «дна».
Д.К. Точку невозврата человечество проходит именно сейчас. Продолжение текущих процессов будет означать необратимую деформацию человеческого существа, о которой так долго мечтали идеологи тупого коммунистического благоденствия. Ещё немного и изменить что-то будет уже нельзя, так как все кто мог бы быть способен на такой поступок, будут окончательно отсеяны негативным отбором. «Не будет более ни бедных, ни богатых; то и другое будет слишком хлопотно. Нет пастуха, одно лишь стадо!» Наступление этой страшной перспективы как раз и побуждает к реальным действиям. Все, кто не готов поступиться собственным достоинством ради сомнительного стадного счастья, объединяются против общего врага. Возникновение ARES, всплеск интереса к идеям Ницше, внимание к античности – всё это не случайно. Я вижу в них признаки того, что историческое движение готово сменить свой вектор и направиться к новому возрождению.
Д.Ф. В ближайшее время будет закончено издание Полного собрания сочинений Ницше, впервые в России. Это тоже можно отнести сюда же?
Д.К. Вполне возможно. Я хочу сказать, что к истории нужно относиться как к противоборству. Представления о предопределённости мира должны быть забыты. История – это ничто иное, как борьба «воль к власти». Кто участвует в борьбе, тот и создаёт предопределённость. Поэтому от людей ницшеанского психотипа я жду, во-первых, осознания своего классового интереса и как следствие - чувства сопричастности историческому процессу. И хватит истолковывать ницшеанские тексты в качестве метафизических. Давайте, наконец, признаемся, что это философия прямого действия. Благодаря вышедшей в издательстве «Культурная революция» книге «Письма Ницше» (спасибо работе Игоря Эбаноидзе) мы теперь прекрасно знаем о политических амбициях Ницше, о том, что и он был уже готов перейти от слов к поступкам. Чтобы оттолкнуться от того пресловутого «дна», на которое опустился человек, одних только размышлений мало. Нужно, наконец, решиться и действовать.
Д.Ф. Вот мы снова возвращаемся к теме действия. Что же за действия Вы имеете в виду? До этого Вы говорили, что теперь планируете готовиться, просвещать…
Д.К. Это одно и то же. Нужно собирать воедино неконформистски настроенных пассионариев, нужно запустить идеи новой аристократии…
Д.Ф. Зачем их еще куда-то запускать, если эти идеи уже есть и существуют?
Д.К. Они существуют в сыром виде и нигде не представлены. Где с ними можно ознакомиться, если вы не философ или политолог? На страницах какого крупного издания? Наших идей в обществе просто нет.
Д.Ф. Массы, сколько бы их ни было, всё равно в итоге дают ноль, так что их можно игнорировать и не брать в расчет.
Д.К. Это донкихотство, игнорировать широкие массы населения. Красивый жест, не более. А нам нужно расширять своё присутствие и влияние.
Д.Ф. А уместно ли продвигать аристократические идеи в массах? Разве они для массового потребления?
Д.К. А кроме широких масс больше не к кому обращаться. Всё общество перемешано миксером социализма и капитализма. Лучшие рассеяны повсюду. Поэтому чтобы найти отклик, приходится обращаться ко всем сразу. Выдающихся людей можно встретить в любой сфере, будь то наука, сельское хозяйство или государственное управление. Да и простому народу нам есть что сказать. Будем воспитывать в нём скромность и преклонение перед величием.
Д.Ф. Кроме просветительского сайта, портала, еще что-то вы планируете делать?
Д.К. Я могу говорить о планах только в общих чертах. За конкретикой вам лучше обратиться к пресс-секретарю движения ARES.
Д.Ф. С момента создания сайта nietzsche.ru неоднократно поднимался вопрос о создании некоего «общества Ницше» и каждый раз я отвечал на него отрицательно. Это к аутентичности Ницше. Объединение аристократов - это нечто совершенно и принципиально иное, нежели объединение людей массы.
Д.К. Разница в том, что массы легко сплачиваются, потому что склонны к коллективности. Индивидуалистам и тем более эгоистам, а все пассионарии именно таковы, очень сложно объединиться для решения общих проблем. ARES выходит из положения следующим образом. Формируется множество сред, в центре которых стоят самые харизматичные и последовательные ницшеанцы, наделённые большой долей автономии. В поле их влияния попадают может быть менее пассионарные, зато в ком сильны почитание и чувство долга. Таким образом, складывается здоровая иерархия, в которой успешно взаимодействуют самые разные типы личности, от тех, кто понимает и разделяет историческую миссию ARES до людей, которых привёл сюда инстинкт. Вообще так и было задумано, что кадровый состав движения должен максимально разнообразен или как говорил Заратустра «Многосторонним должно быть благородство, чтобы составить аристократию».
Д.Ф. А почему одни люди, выражаясь вашим любимым словом, пассионарны, а другие нет?
Д.К. Меня это слово тоже не совсем устраивает. Оно огрубляет действительность. Но при нехватке разработанной терминологии сойдёт и оно. Пассионарии – особая порода людей с повышенной биологической доминантностью. Поразительно, но те, кого природа наделила лидерскими задатками не имели до Льва Гумилёва даже своего названия. У нас нет своего языка, своей истории, общего видения будущего. Та история, которую мы знаем, была написана для масс и в интересах масс. Это беда, но мы до сих пор смотрим на мир глазами униженных и оскорблённых. С этим надо что-то делать. Неплохо было бы начать с того, что переписать историю с чистого листа.
Д.Ф. Может вам пора засесть за такую работу? Впрочем, об этих вещах уже прекрасно написано у Ницше.
Д.К. Основы Фридрихом Ницше уже заложены.
Д.Ф. Возвращаюсь к вопросу о природе пассионарности: что же это за биологическая порода такая? Что в биологии отличает одну породу от другой?
Д.К. Чтобы ответить на этот вопрос, мне потребуется 10 лет усиленных занятий биологией. Сейчас мне достаточно видеть сам факт биологического различия.
Д.Ф. Думаете, что это точно связано как-то именно с биологией?
Д.К. Я отрицаю идеализм. Люди - биологические существа, а значит и все различия между ними имеют физиологическую природу. Я пока не встречал целенаправленных исследований на эту тему. К настоящему моменту неплохо изучена мозговая изменчивость, хотя тема человеческой типологии не может быть ей исчерпана. Но даже и те различия, что были выявлены, различия по массе и морфологии мозга, свидетельствуют о чудовищной пропасти между людьми. Реальные расхождения внутри формально одного вида могут быть настолько велики, что впору говорить о наличии дистанций межвидового уровня. Маленькая историческая иллюстрация. Княжеские дома молодой Европы, т.е. люди одного биологического типа, прекрасно друг с другом ладили, то и дело устраивая междинастические браки. В то же время внутриэтническая солидарность между аристократией и населением полностью отсутствовала. А всё потому, что люди разного сорта не могут быть друг другу ровней.
Д.Ф. Но именно материалисты будут припирать вас к стенке требованиями указать на ваши критерии межвидового различия.
Д.К. Мне не нужны доказательства. Я эти различия вижу и так.
Д.Ф. Значит, кроме собственной интуиции, у вас нечего предъявить по поводу принципиального различия людей?
Д.К. Я не собираюсь кого-то переубеждать, или писать на эту тему научные трактаты. Я вообще не сторонник переубеждения. У кого глаза открыты, тот и так всё увидит. А кто слеп, тому и доводы не помогут. Ни Ницше, ни Гераклит не приводили доказательств в пользу своих учений, они их просто формулировали и всё. Доказательства пусть собирают кабинетные учёные.
Д.Ф. А Вы сами не ощущаете потребности в большей артикуляции различия между людьми?
Д.К. Нет, не ощущаю, интуиции мне вполне достаточно. Мир таков, каков он есть, и вовсе не обязательно его досконально продумывать и проговаривать. Надо просто жить в этом мире. А чтобы он был богаче и интереснее, способствовать разнообразию людей и препятствовать их усреднению. Было время, когда массы терпели гениев на том условии, что те стояли на защите их интересов. Теперь у них отпала нужда в союзниках, и они терпимы только к вырожденцам и дегенератам. Массовый человек не желает ничего слышать о тех, кто его превосходит, массовый человек желает равенства.
Д.Ф. А разве все сегодня хотят равенства с другими? Сейчас как раз все хотят как-то отличаться, выделяться, чувствовать свою исключительность.
Д.К. Может это относится к людям, с которыми Вы лично общаетесь?
Д.Ф. Не только. Даже уборщица в офисе проявляет свою волю к власти над своим пространством уборки и сметает своим веником с пути всех, кто ей в этом препятствует.
Д.К. Воля к власти лежит в природе вещей.
Д.Ф. Тогда получается какой-то парадокс: все хотят равенства, но борются за свою исключительность.
Д.К. Жизнь соткана из парадоксов.
Д.Ф. Я хочу сказать, что сколько угодно можно бороться против природы, например, за равенство, но это бессмысленно. Так что все парадоксы – они только в нашем сознании, но не в жизненной практике, где все как раз не равны. А тот, кто борется за равенство, просто борется против природы, и потому по определению обречен на поражение и вымирание.
Д.К. Дело в том, что нет никакой изначальной природы человека. Человек пластичен, и природа его меняется. Ведь откуда взялась идея равенства, не из платоновского же мира идей. Я думаю, всё дело в социобиологических сдвигах, которые настраивают мышление человека на определённый лад. Жизнь, как биологическое состояние, - вещь подвижная. Удалось же вывести породу собак, которые вообще не кусаются. Почему тогда нельзя вывести травоядного человека, лишённого тимоса и агрессии. Именно в таком чисто биологическом ключе и рассуждает Ницше о человеке, хотя и формулирует всё языком философии.
Д.Ф. Не думаю, что Ницше стоит сводить к такому махровому биологизму, хотя доля правды в этом есть. Биология у Ницше скорее исторична и даже метафорична, но никак не может служить решающим определением той самой породы, о которой мы сейчас пытаемся говорить.
Д.К. На наших глазах меняется форма социальной организации от строго иерархической к эгалитарно-сетевой. Вместе с этим меняется и человек. Вот Вы привели в пример уборщицу, которая ощущает свою чрезвычайную важность. Да и все вокруг, по вашим словам, упиваются своей исключительностью. А не думали ли Вы, что это может быть черта текущего исторического момента. Попробуйте припомнить времена, когда вечно «забитый» народ был развращён так, как сейчас. Посмотрите вокруг под другим углом зрения, и вы увидите не желание выделиться, а выпячивание своей никчёмности. Любая кухарка может претендовать на главный пост государства. А уж пощеголять своим скудоумием – это как пить дать. Зато при первых признаках свободомыслия и гордости вас непременно запишут в экстремисты, душевнобольные и враги государства. Со времён французской революции произошли значительные перемены. На арену истории высыпала развращённая чернь, которая не терпит никакого превосходства над собой. Пассионарий сделался изгоем. Интеллигенция очень любит рассказывать, как она страдала при советской власти, но если смотреть на вещи непредвзято, первым и главным объектом расправы в стране победившего пролетариата была суверенная личность, аристократы духа вроде Николая Гумилёва. Против людей высшей породы осуществляется целенаправленный геноцид, меняются только его методы. Вначале был эшафот и массовые расстрелы, затем тюремные сроки и выездные бригады специалистов по лоботомии. Но с обмельчанием человека слабеет и насилие. Общество всеобщего равенства, общество масс становится всё явственней. И как показывает практика, оно прекрасно обходится без пассионариев, даже самых сговорчивых.
Д.Ф. Да, опасения ваши, как я посмотрю, серьезны, значит, вера в свою породу не столь крепка. Думаю, что высшую породу можно уничтожить только вместе с человечеством, а борцы за равенство только усугубляют общечеловеческие проблемы, сами того не осознавая. Человечество дифференцируется. Кто-то остается в прошлом, - он устроен душевно и проживает свою жизнь еще по лекалам прошлого. Кто-то уходит вперед и ищет новые способы жизни для своей новой, иной души. Прошлое не исчезает совсем, а будущее никогда не торжествует сразу, и оба обязательно присутствуют в настоящем. Высшая порода часто отступает, перестраивается, набирается сил (как во сне), чтобы завтра явиться в новом обличье, свежей, сильной, веселой, насильственной, задорной, готовой к продолжению человеческой истории. Периоды такого отдыха условны и забываются людьми довольно-таки быстро. Потому что не только Вы, Дмитрий, но и все люди интуитивно чувствуют её, знают о ней, и потому при первой же серьезной возможности, следуют именно за ней. Кто не способен это делать самостоятельно, того потащат туда силой новые «обстоятельства». Как Вы думаете, когда людей высшей породы больше: сейчас или сто лет назад?
Д.К. Какой именно высшей породы?
Д.Ф. Пассионариев духа, о которых мы сейчас говорим.
Д.К. Это важное уточнение, потому что нужно разделять традиционную дворянскую аристократию и аристократический психотип как таковой. Дворянство и связанный с ней золотой век европейской культуры – это результат многовекового облагораживающего отбора. Дворянство, как мы знаем, было ассимилировано массами, остальная часть вырезана. То есть традиционной аристократии больше нет. Новая аристократия социально никак не оформлена. Она существует лишь благодаря случайным удачным бракам, существует просто как отдельный психотип. Представителей аристократии старой формации по этой причине было больше.
Д.Ф. Их было больше в количественном или в процентном соотношении?
Д.К. Никто не проводил таких исследований.
Д.Ф. Мы вроде сейчас договорились, что можно обходиться без исследований. Что говорит ваша интуиция?
Д.К. Общий уровень пассионарности стал ниже. Выплеска соответствующих гормонов в виде войн и социальных переворотов не наблюдается. Может, людей доминирующего типа не стало меньше количественно, но в процентном отношении точно меньше. Ведь вы знаете, численность населения Земли за последние 50 лет возросла вдвое. И прирост этот обеспечили именно массы, положение которых в данный конкретный период времени существенно улучшилось. Прибавьте к этому армию больных, заведомо нигилистов, которые выживают и дают потомство лишь за счёт успехов медицины.
Д.Ф. А может так и должно быть, ведь пирамида растет, а наверху не может быть много людей?
Д.К. Но само качество людей падает.
Д.Ф. С точки зрения выросшей пирамиды – да, но наверху не может быть много людей, место там ограничено. Может их и должно становиться всё меньше?
Д.К. Мы живём в эпоху перехода от иерархии к самоуправлению и прямой демократии. В реальности уже нет никакой пирамиды и тех людей наверху.
Д.Ф. А что тогда есть? Где граница понимания – ваша интуиция? Что если я скажу, что сегодняшние аристократы духа гораздо круче всех тех, кто был до них?
Д.К. Если только идейно.
Д.Ф. Прежде всего идейно, ну а потом они более волевые, способные, прагматичные, опасные, свободные, то есть по всем позициям круче.
Д.К. Такое возможно.
Д.Ф. Нет, я не утверждаю, это просто тезис для обсуждения. Может, сегодня на планете проживает гораздо больше людей аристократической породы, чем когда бы то ни было, и уж точно не меньше.
Д.К. Да, такие люди есть. Но фокус в том, что, сколько бы их ни было и как бы они ни были круты, они отчуждены от участия в историческом процессе. Это и называется демократия. Вас конечно с распростёртыми объятьями примут в крупный бизнес, но это заведомо игра в свои ворота. В общем, с точностью да наоборот повторяется ситуация, когда средневековые монархи в одиночку безо всякого согласия с народом вершили судьбы мира. Сегодняшний социум целиком ориентирован на маленького человека. Экономика удовлетворяет его запросы, политика воспринимается только как умение услужить народу, культура и та воспевает маленького человека. Посмотрите, какой умилительный образ идиота нарисовал Чарли Чаплин, а если по сценарию и появляется какой супермен, то он просто обязан пожертвовать собой ради счастья миллионов Шарло.
Д.Ф. А разве аристократам не должны быть безразличны «успехи» иной, низшей породы, - пусть они существуют в своей реальности, какое им до этого дело? И разве так важна для аристократов область их проявленности? И, в конце концов, что же это за аристократы такие, которые не могут себя проявить?
Д.К. У нас с массами одна общая реальность, и они её контролируют.
Д.Ф. А по мне они вообще ничего не контролируют, да и их самих-то почти что нет. Они лишь «обстоятельства», в которых пассионариям предстоит быть и творить, но сами по себе они пусты. Иной взгляд есть лишь страхи самих аристократов, до конца не уверенных в себе и ищущих оправданий вовне себя. Аристократы считают своими настоящими врагами только других аристократов, но никак не массы. Вот массы могут считать господ своими врагами (хотя чаще всё же благодетелями). Все их бунты против них – это просто временное ослабление господ, обратная социальная связь о том, что им плохо без нашей силы, вот они и распоясываются, бесчинствуют. Поднимать на них аристократический меч – последнее дело. Бороться с массами – дело, не достойное аристократов.
Д.К. Вы сейчас уводите разговор в сторону. Упаси Зевс бороться с массами, которые всегда были ресурсом в руках власть имущих. Наоборот. Это массы, подстрекаемые разного рода смутьянами, на протяжении последних двух сотен лет борются с нами. И даже уже не борются ввиду своей победы.
Пора бы уже нам учиться у марксистов социальному детерминизму, позволяющему адекватно оценивать обстановку и исходя из неё продумывать пути своего политического господства. Вот Вы предлагаете аристократам духа реализовывать себя, не учитывая сложившейся ситуации, как будто ничего не произошло. Но как это сделать, если ни офицер, ни художник не могут воплотить свои задатки в связи с отсутствием среды, где бы их таланты расцвели. Классическая аристократия происходила из воинского сословия. Если полный амбиций молодой человек решит сегодня пойти тем же путём, не учтя современных реалий, максимум чего он добьется – дослужится протиранием штанов до генеральского звания, которое не имеет политического веса, служа кормушкой для взяток. А если взбунтуется, что в этой жёсткой системе отбора нереально, то окажется в соседней камере с Квачковым. Сегодняшнее положение вещей, конечно, даёт реализоваться в бизнесе, но этот вид деятельности радикально несовместим с качествами аристократического психотипа. К тому же в бизнесе приобретаются деньги, но не власть.
Д.Ф. Все эти опасности, о которых Вы говорите, иллюзорны, и навеяны страхом перед массой, то есть перед самими собой. Ницше продумывал эти вещи досконально, и, в конце концов, пришел к выводу, что все эти опасения за «высшего человека», все эти сострадания к нему, напрасны и никчемны. Он назвал их своим «последним грехом». Вы, я вижу, еще не избавились от этого греха, вот и воюете с мухами, которые на самом деле находятся не где-то вокруг, а внутри вас. Не надо унижать высших людей своей заботой, или состраданием, или еще невесть какими переживаниями за их судьбу. Они то уж точно не нуждаются в таких услугах с вашей стороны.
Д.К. Если вас так возмущает моя жёсткая позиция, зачем было меня звать? Приглашайте в следующий раз клоунов, они устроят вам праздник. А я вас переубеждать не стану. Витайте и дальше в своих розовых иллюзиях, раз так вам комфортнее. Вот только смотреть правде в глаза, какой бы горькой она не была, это куда более по-мужски. Мужчина, воин должен принимать жизнь как она есть, а не прятать голову в песок. Увидеть проблему, искать решение и действовать. Вот Ницше отлично понимал всю драматичность складывающейся ситуации. Или окончательное установление роевого типа организации или восхождение над массами новой знати. В «Воле к власти» он ясно и подробно говорит об этих двух альтернативах, не будучи уверенным, какая из них победит.
Д.Ф. Там смысл такой: будущие аристократы должны спокойно и сверху взирать на «победу масс». Нужно даже позволить этой победе свершиться полнее и быстрее, потому что эта «победа» готовит почву для их будущего неизбежного господства. Массы настолько внутренне обмельчают, что управление ими станет исторической неизбежностью, и да, можно выразиться и так: бременем высшего человека.
Д.К. Вы увидели в этом фрагменте только ту часть, которую хотели увидеть, самое важное оставив за кадром. То, что установилась гегемония массового сознания – это ещё полбеды. Если бы на ней всё и остановилось, можно было не беспокоиться. Но процесс провала не прекратился, он продолжается. Следовательно, не в массах дело. Очевидно, происходит трансформация всего человеческого вида. Человек одомашнивается, вид гомогенизируется. Городская среда перемешивает людей случайным образом, не позволяя состояться благоприятным комбинациям. И если дать этим тенденциям продолжаться, то учесть пассионарного субстрата будет плачевна.
Д.Ф. Такое невозможно. Это противоречит ницшеанской философии, где воля к власти лежит в основании мира и человека. Верить в возможность прекращения действия «воли к власти», в том числе внутри человека, значит, отрицать эту философию и признавать правоту её антиподов – христиан и коммунистов. Никакой гомогенизации не получится, потому что это противоречит человеческой природе. Высший человек всегда управлял и всегда будет управлять реальностью, потому что именно этой способностью (управлять реальностью = воля к власти) он и отличается от низшего человека, не способного ею управлять по определению, потому что он не способен управлять самим собой. Верить в саму возможность обратного – нелепость и абсурд. Подумайте лучше вот над чем – «идея равенства» как гениальная управленческая манипуляция высшего человека.
Д.К. От ваших слов веет догматизмом. Всё, что вступает в противоречие с постулатами Ницше – есть нелепость и абсурд. А может быть вместо веры в Ницше, нужно внимательней его читать? Воля к власти действительно заложена в природе вещей, но разве только индивид ей обладает? Человечество как единый организм тоже стремится к усилению. Если монолитная организация оказывается более эффективной, а так оно и есть, то человеческая популяция легко жертвует выдающимися индивидами. Поэтому если вы не самоубийца, не следует расслабляться и уповать на свою «природу». Нужно сознавать трагизм своего положения, тем более, если это действительно так.
Д.Ф. Трагизм, как ощущение гибельности собственного существования, не должен приводить к пессимизму (это означало бы, что мы на самом деле переживаем за гибель всего низшего в нас), но к торжествующему жизнеутверждению, означающему как раз победу высшего в нас (несмотря на неизбежную его гибель). Поэтому господин чувствует себя господином в любой ситуации. И наше время в этом смысле ничем не отличается от иных времен.
Д.К. На этот раз я с вами соглашусь. Господин, в каком бы затруднительном положении он не находился, должен ощущать своё исключительное право. И при этом быть дьявольски хитрым, если вынужден жить в мире маленьких людей.
Д.Ф. Конечно. Но при этом именно он будет всем управлять. Идеология этих «низов» станет лишь нашим способом управления, раз уж теперь пришло время таких иллюзий для масс, раз уж жизнь требует на этом этапе таких сложных управленческих и психологических комбинаций для реализации наших целей, для осуществления нашей, как Вы говорите, породы. Я думаю, что Россия не случайно прошла крещение коммунизмом и коммунистической идеологией, - так здесь готовилась почва для нового типа высшего человека. Высший человек всегда и по определению (высший!) господствует над любой «идеологией», более того: он её еще и создает. Таковы уроки Ницше.
Д.К. А вот здесь Вы заблуждаетесь. Нельзя строить аристократическое общество за ширмой дегенеративных идеологией.
Д.Ф. А разве сейчас в мире не так обстоят дела?
Д.К. Нет, не так. Назовите мне демократические страны, где правление хоть отдалённо напоминало бы аристократию. Если мы о России, то единственный атавизм сильной власти здесь – это клановость. Да и она под большим вопросом. Почему возникли волнения после выборов 2011-го? Потому что люди возмущены несоответствием между декларируемыми ценностями и реальностью. Властвовать под демократическими знамёнами – это все равно, что сидеть на бочке с порохом. Таких правителей вечно будут уличать в двуличии и тыкать носом в конституцию. Массы очень чувствительны к лицемерию. Гораздо вернее говорить правду. Северная Корея именует себя коммунистическим государством, и к ней ни у кого никаких вопросов. А вот Каддафи называл себя социалистом, по сути, им не являясь. Он воспитывал детей своей нации на социал-демократических идеалах, что все люди - братья, а те, вырастая, обнаруживали класс привилегированной и всевластной номенклатуры, куда доступ им был закрыт. Отсюда революция и снос режима Каддафи как подлинная реализация социалистической идеи. Оставаться аристократом духа даже под маской социалиста – это только на словах красиво звучит, в жизни это нереализуемо. Когда аристократические идеалы возьмут верх, они будут именно аристократические и, по сути, и по названию. Скажу больше, такая победа осуществится только в мировом масштабе, а не в отдельно взятой стране. Обратное было бы бессмысленно.
Д.Ф. Люди, вышедшие на Болотную площадь в Москве, ничем не отличаются от тех детей ливийской нации, которые растерзали своих правителей, а с ними и самих себя. Это всё те же безответственные и никчемные массы, возмущающиеся неравенством, лицемерием, обманом, который совершается «злыми правителями». Мне горько видеть, что молодые люди, именующие себя Всемирным ницшеанским движением, оказались со своими «знаменами» среди этих ограниченных и тупоголовых бандерлогов, как бы они ни старались выглядеть интеллектуальными, честными, ратующими за «правду». Какую еще правду?? Приди эти люди, вроде Удальцова и Навального, к реальной власти, страна погрузилась бы в пучину хаоса и внешней зависимости от тех стран, в которых правящая элита способна Управлять с большой буквы. Для меня очевидно, что лидеры оппозиции, организующие акции протеста а-ля революция, совершенно не отдают себе отчета в истории происхождения и в последствиях применения на практике левых и либеральных идей. Я рад, что хотя бы теперь у вас хватило ума прекратить дискредитацию идей Ницше такими вот незрелыми и безответственными выходками, именно выходками, заодно с этим массовым отребьем. Думаю, что вам надо радикально и публично признать эти свои ошибки, чтобы впредь быть от них свободными во всех смыслах.
Д.К. «Я предпочел бы скорее быть сатиром, чем святым». Вы всерьёз считаете, что автора этих слов можно дискредитировать? Я всё больше убеждаюсь, что вы, Дмитрий, возложили сами на себя миссию, блюсти чистоту ницшеанской морали. Вы видите в ницшеанстве религиозный культ и хотите быть его первым адептом. Мы отходим от «идеалов Ницше», говорите вы, но о каких вообще идеалах можно вести речь, если ницшеанство – это имморализм, борьба с любыми идеалами, заслоняющими живое течение жизни.
Теперь по поводу участия ARES в политической жизни. Марши Несогласных и митинг на Болотной площади – это разные события, дистанция между которыми - пять лет. Марши Несогласных проводила общенациональная коалиция оппозиционных сил под названием «Другая Россия». Туда входили самые разносторонние организации - нацболы, договороспособные демократы, движение военных ветеранов и т.д. Да, мы состояли в союзе в том числе с идеологически враждебными силами. Но политика – это и есть искусство альянсов. Люди вступают в тактические союзы, при этом остаются при своём мнении. Участие в «Другой России» дало нам доступ к влиятельным медиаресурсам российской оппозиции, и мы их использовали по полной. Целью коалиции был демонтаж сложившейся формы правления. Нашим же конкретным требованием было усиление власти, очищение её от обывательских норм поведения.