Старая гостевая книга
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
| Fremann 19.01.2005 | Ницше оказал огромное влияние на меня! Повелевать собой, своими инстнктами... Самоощющать свою природную животную силу, но не давать ей командовать собой, а управлять ей- этому я благодарен произведения сего великого немца! |
| Сергей Мартынович 11.01.2005 | Мышление Ницше многогранно. Думаю, одна идея имеет универсальное для философии значение - идея переоценки всех ценностей культуры. Эта идея формулирует задачу для философии - оценивать и переоценивать ценности вещей. Философия как стратегия переоценки ценностей еще должна быть разработана. В этом значение философии Фридриха Ницше. С уважением Сергей М. 11.01.2005 |
| Metzger 10.01.2005 | Говоря о фашизме, необходимо начинать с констатации того, что после 45-го года никакого фашизма не существует. Кто-то возразит: «а как же эти скинхеды» и т.п. – и выкажет свою невежественность. Нужно понимать, что между послевоенным фашизмом и фашизмом до 45-го года лежит, грубо говоря, пропасть. Послевоенный фашизм – это бунт против либералистической системы социума. Центральный вопрос: что инспирировало этот бунт? Ответ: неприязнь к современному обществу, его ханжеству и параллельной ей извращенности. И все. Все остальные аспекты – национализм, расизм и т.д. – играют предельно подчиненную роль. Центральный аспект – реакция, реакция в чистом виде, то есть абсолютный диалектизм и актуализм – явный синдром постмодернистского маргинализма. Послевоенный фашизм, хотел он того или нет, увидел свет в лоне либералистического общества, он – его закономерный побочный продукт, плод, неотъемлемый от матери. Скинхеды и прочие «расисты» опираются на тот облик фашизма, который сам по себе есть проекция на плоскость либералистической парадигмы. Этот облик – инверсия, но и сам либерализм есть инверсия, верх западного декаданса. В результате получаем чрезвычайно патологическую картину: инверсия, порожденная инверсией, инверсия в квадрате. Вот это и есть – послевоенный фашизм. Его нюанс состоит в том, что он есть производное от либералистической парадигмы, в то время как фашизм подлинный существовал автономно от либералистической парадигмы и отнюдь не был ее побочным плодом. Однако и не вполне об этом маргинальном фашизме поведал нам Уотерс. Дабы избежать неадекватного понимания проблемы, упомянутый текст Дугина привожу целиком: «Стоит задаться вопросом, который, несмотря на всю его актуальность, по какой-то (весьма странной) причине вообще не ставится. Почему все боятся "фашизма" (как в России, так и в мире)? Почему именно это слово является самым общеупотребительным термином в политической, культурной и бытовой лексике, при том, что полноценного и осознанного политического или идеологического фашизма либо вообще не существует после 1945 года, либо он представляет собой крайне маргинальное явление, достойное не большего внимания со стороны публики, чем общества коллекционеров бабочек или собирателей марок? Это не может быть случайностью. Следует разобраться в смысловой нагрузке этого выражения в его нынешнем употреблении. Под "фашизмом" мы явно имеем в виду не конкретное политическое явление, а наш глубинный тайный секретный страх, который сближает и националиста, и либерала, и коммуниста, и демократа. Этот страх имеет не политическую и не идеологическую природу, в нем выражено какое-то более общее, более глубокое чувство, равно присущее всем людям независимо от их политической ориентации. Причем, этот "магический фашизм", преследующий наше бессознательное, настолько явно отличен от "фашизма" политического и конкретного, что, если нам представится случай побеседовать с каким-то конкретным неонацистом из маргинальных политических молодежных группировок, то у нас не останется никакого иного чувства, кроме чувства разочарования - "и это все?", "нет, это никакой не фашист!" В таком случае, чего мы боимся в действительности? Кто такой настоящий "фашист", и что такое настоящий "фашизм" не в исторической, но в психологической, даже психиатрической перспективе? Фашизм, безусловно, совпадает в обыденном сознании с Абсолютным Злом, и единство в понимании этого, независимо от политической ориентации, показывает, что такое отождествление - факт всеобщий и универсальный. Но что может сегодня объединить (пусть по негативному критерию) людей, столь различных между собой по культуре, социальным интересам, вероисповеданию и идеологии? Только одно - ощущение общей причастности к "человеческому виду", смутный и экзистенциально фоновый гуманизм, который присущ и правым, и левым, и экстремистам, и центристам. Именно гуманизм остается последним якорем для сохранения относительного баланса в цивилизации, раздираемой внутренними и внешними политическими и идеологическими конфликтами, перед лицом глобального культурного, экологического и социального кризиса. Если убрать этот бессознательный гуманистический элемент нынешнего сугубо светского, сугубо человеческого человечества, то оно немедленно падет в бездну помешательства, фанатизма, истерики, надрыва, самоубийства. Современный человек, при всем его цинизме, практичности, прагматизме, индивидуализме и агностицизме, все еще свято верит в последний фетиш - "в человеческий фактор", в "человеческий факт", который, будучи не плохим и не хорошим сам по себе, является общей платформой существования человечества. Естественно, такое "человеческое человечество" подозревает о возможности катастрофы, т.е. о том, что эта последняя опора, этот "бессознательный" гуманизм могут быть выбиты из-под ног. Причем двумя способами - внешним и внутренним. Ощущение внешней опасности, синдром одержимости "концом" проявился в двух мощных течениях - "экологизме" и "пацифизме". Эта позиция предчувствует, что главная угроза "человеческому человечеству" придет извне: либо окружающая среда, будучи сущностно "внегуманной", "нечеловеческой", разобьет иллюзию человеческой самодостаточности и взорвет человеческую безопасность, либо "злые ястребы" развяжут военный конфликт, который уничтожит человечество. (На этом последнем психологическом факторе была основана в доперестроечные десятилетия "стрессовая" политика западного антикоммунизма). Но для нас важнее исследовать внутренний путь уничтожения "человеческого человечества". Так как именно такой внутренний взрыв и понимается под "фашизмом" на бессознательном уровне. Некоторые клинические "антифашисты" предложили даже особый термин "психофашизм", а этот термин, несмотря на внешнюю нелепость, весьма красноречиво показывает, что страх перед "фашизмом" имеет сугубо психическую, психиатрическую природу. Итак, "фашизм" есть внутренняя угроза для гуманизированного подсознания современного человечества, предчувствие возможного краха этого подсознания в той форме, в которой оно существует сегодня. Часто с термином "фашизм" автоматически ассоциируется иной термин "садизм", и это не случайно. Фактически, главные персонажи романов де Сада воплощают в себе кристалльные образы того, чего больше всего страшится "гуманистическое" подсознание, грядущее тотальное распространение которого де Сад гениально уловил и осознал еще в конце 18 века. Герои де Сада являются людьми, которые, принимая вызов либеральной идеологии, ставящей во главу угла принцип максимальной индивидуальной свободы, доводят эти тенденции до их логического предела, взрывая и уничтожая ограничения "индивидуальности", сохранившиеся в "демократическом" и "просвещенном" обществе как наследие "темных", "нелиберальных" времен, как "пережиток теократии, этатизма и морали". Политические идеи де Сада, ясно и последовательно изложенные в "Философии в будуаре", являются математическим применением либеральных догм к самым интимным сторонам человеческой жизни, связанным с эротическими комплексами, глубинными ингибициями и вегетативными психологическими реакциями (причем все описано с удивительным "черным юмором", отличающим все работы де Сада). Де Сад не борется с "гуманизмом" и нарождающейся "психологией гуманизма", он просто доводит их линию до логического конца, не останавливаясь на полдороге, как это имело место в случае его наивно-оптимистических современников, видящих "либерализм" и "гуманизм" в восторженных тонах. Де Сад - это внутренний предел движения общества к либеральной модели, и не случайно его идеи и Запад понял только в начале XX века, когда пророческий дар де Сада обнаружил себя во всей своей полноте и достоверности, когда его тексты открылись как предвосхищение Киркьегора, Ницше, Бакунина, Фрейда, сюрреалистов и т.д. Но следуя либеральным, "республиканским" принципам, де Сад рисует такую страшную картину бесконечных преступлений и извращений, которую сами либералы вряд ли могли бы признать за идеал своего общества. Почему? Лишь потому, что их сознание не способно охватить всего идеологического пространства собственной позиции, а их "предрассудки" мешают им легализировать всю полноту криминальных и извращенческих версий, которые они предпочитают "признавать" и "принимать" постепенно и последовательно одну за другой. Де Сад предлагал легализовать воровство (это, фактически, сделано при переходе к капиталистической модели общества, основанной именно на нем). Он считал необходимым разрешить все виды половых извращений, и в первую очередь, гомосексуализм (современное либеральное общество так и поступило). Он настаивал на отмене смертной казни за самые страшные преступления (борьба за такой закон увенчалась успехом во многих развитых странах). Единственный аспект, который мешает де Саду стать истинным архитектором, классиком современного либерализма, это тот комплекс, который получил в психологии его имя - "садизм". Именно этот аспект менее всего готовы принять либералы и "гуманисты", именно в нем содержится камень преткновения перед интеграцией де Сада в пантеон верховных либеральных идеологов. Дело в том, что последовательный и предельно честный де Сад пройдя весь путь по отрицанию ценностей традиционного общества - от отрицания церкви и монархии, до отрицания государства, морали и этики - столкнулся с важнейшей метафизической проблемой: кто именно будет являться субъектом свободы, завоеванной в результате последовательного и тотального уничтожения "старого" мира? Морис Бланшо в своей книге о Саде правильно замечает, что, как только какой-то герой де Сада перестает идти по пути все более страшных и разрушительных преступлений, он сам немедленно становится жертвой более последовательного "либерала". Ницше говорил о том же самом в притче о "бледном преступнике": "бледный преступник склонился; он убил, но еще и украл". Для Ницше "кража" является снижением чистого преступления, заключенного в прямом акте немотивированного убийства. Субъектом освобождения, таким образом, становится у де Сада не просто обычный человек, но человек особый, "обособленный", героический, который не просто ясно осознает (чего никогда не делают умеренные либералы), что увеличение свободы одного возможно только за счет уменьшения свободы другого, но и стремится последовательно довести свою личную свободу до максимума и сократить свободу окружающих до минимума. Именно такой выведенный де Садом тип "садиста" и стал постепенно фигурой, которая преследует коллективное бессознательное современного человечества. Почему? Потому что появление такого персонажа является не просто случайностью, но необходимым следствием гуманистического "развития" человечества по пути либерализма и просвещения! Именно такой садистский субъект неявно присутствует в "гуманистическом подсознании" людей, лишенных сакральных ориентиров традиционной цивилизации. Он - это "темный двойник", в котором постепенно копится коллективный счет человечества за его свободу и его "человечность". На дне "гуманного" подсознания человечества шевелятся тени героев "Жюстины" и "Жюльетты". Они грозят кнутом и острым кинжалом тем, кто трусливо остановился на пути "освобождения" человечества на полдороге. Не узнаем ли мы в де Саде и его героях знакомого призрака? Не источают ли его герои тревожный аромат "фашизма", конечно, не исторического и конкретного, но "психического", пресловутого и пугающего "психофашизма"? Либеральное подсознание современного человека носит в себе свой собственный приговор, свое собственное отрицание, свою собственную смерть. На предельной грани темных энергий души современного человека живет страшное существо - "магический фашист", призрак, обретший плоть, персонаж маркиза де Сада, ворвавшийся в вашу квартиру... У Оруэлла в "1984" есть очень важное место, свидетельствующее о довольно глубоком понимании законов человеческой психологии: в последней и самой страшной камере пыток, куда попадает герой, с ним случается то, чего он больше всего страшился на протяжении своей жизни, в снах, грезах, тревожных видениях. Крысы начинают грызть его лицо. Если современное общество, шире, современное человечество страшно боится "фашиста", и если эта фигура соответствует определенному глубиннейшему пласту "коллективного бессознательного", то такой "фашист" обязательно появится. Конечно, не в форме политического движения, сходного с итальянским или немецким прецедентном. Исторические фашизм и нацизм почти ничего общего не имели с тем "психическим фашизмом", который является внутренней, психической угрозой человечеству сейчас. Новый "фашизм" возникнет по иной логике и на основании иных законов. Скорее всего он будет намного страшнее предшествующего, так как он будет качественно другим. Он возникнет не как спасение от либерализма (попыткой чего были предшествующие версии фашизма), но как наказание за либерализм, и родится он не вне, а внутри либерального общества. Как последняя точка его истории, как его закономерный конец. Но поскольку человечество, фактически, отождествило сегодня свою судьбу с "гуманизмом" и "либерализмом", есть все основания полагать, что это будет одновременно и концом человечества. "Фашист" понятие внутреннее. Тот, кто не поймет необходимости взять на себя всю полноту кошмара, свойственного внутреннему миру героев де Сада, кто не сможет принять на себя трагическую и дикую миссию "садиста", с необходимостью станет "жертвой". В этом жанре законы очень жестоки, как жестоки на практике либеральные реформы и их результаты. Конечно, у самых радикальных либералов уже можно разглядеть многие "фашистские" и "садистские" черты. Но по сравнению с истинными "садистами" это лишь первые шаги "гуманистического" детсада. Вряд ли сами либералы найдут в себе силы двинуться к идеалу Сен-Фона, Мальдорора или Сверхчеловека. Для этого их гуманизм остается слишком "теплым" (не горячим и не холодным). А следовательно, они станут "жертвами". А если это так, то фашизм придет к ним в роли палача. Нет, не на митингах и съездах националистов, не в среде преступных авторитетов увидим мы настоящих "психофашистов", грозных героев современного подсознания. По ту сторону коллективистских идеологий и банального криминала, в полночный час надевают они свои темные маски, вооружаются острыми ножами и кожаными плетками и тихо скользят по темным улицам в поисках жертвы. Они появляются неожиданно и внезапно, как черные, ночные призраки, вызванные нашим непрекращающимся ужасом, нашим психозом. Они анонимны и бесчисленны. Они терзают и мучают нас в долгих постперестроечных снах. Они медленно продвигаются к власти - но не политической, ограниченной и компромиссной. К власти абсолютной, основанной на тотальном господстве "садиста" над трусливой и трепещущей массой обреченных жертв, "антифашистов". Фашисты не злы и не жестоки сами по себе. Их насилие спокойно и холодно, почти ритуально. Мы своим страхом, своей вовлеченностью в либеральные нормативы современного одиночества сами провоцируют их тайное ночное посещение. Тихое посещение без всяких угроз и политических требований. "Каждый пустой орех хочет быть расколот". Такой колкой и занимается "фашист", страшный персонаж заката либеральной цивилизации, обретающий сейчас свое грозное физическое рождение. Все, кто поверили в "человеческое достоинство" и "человеческую свободу" в секуляризированном мире без Традиции и сакральности, заплатят строго по счетам. За себя и за своих предшественников. Фашисты в городе. Они повсюду. Они в нас. Их бритвы остры. Они не откажутся от предоставленной им "суверенности", но мы заплатим им за ее бремя и ее трагизм. Фашисты придут. Обязательно. И начнут свои пытки, и не остановятся до тех пор, пока не прочтут в наших глазах первые признаки понимания того, в какой реальности мы находимся, и что мы в ней должны были бы делать. Если же наши глаза останутся такими же, как сейчас, грозные призраки цивилизационной полночи заведомо снимают с себя ответственность за печальный исход. Рано или поздно, но наглая вера наивного человечества в "добрый конец" будет опровергнута печальным и страшным эпилогом "тщеты добродетели". Вы помните, что стало, в конце концов, с Жюстиной? (Cтатья написана в 1994 г., впервые опубликована в 1994 в «Московской Правде» (приложение «Новый Взгляд»). |
| Metzger 08.01.2005 | Влад... Я, право, растерян, не знаю, действительно ли вы тот человек, перу которого принадлежит эта замечательная работа... «Социальная сущность философии Ницше», если не ошибаюсь... Но вот, что я хочу сказать по поводу... Мнение, согласно которому фашизм – «продукт развития (и начавшегося вырождения) буржуазного гуманизма» – занимательнейшая вещь. В свое время Роджер Уотерс (Pink Floyd) был по совместительству автором, по совместительству – режиссером фильма «The Wall», снятого по музыкальному материалу одноименного альбома. Наверняка вам известен этот альбом. Главный герой фильма – Пинк (Боб Гелдоф), рок-музыкант, который исподволь, по длинным запутанным лабиринтам своей многострадальной жизни, чрез либералистическое ханжество и чванство, приходит к заключению – быть «фашистом», что подразумевается быть могильщиком либералистического общества и идеи этого общества. Небольшой экскурс: почему «фашизм», а не фашизм? Потому, что понятие это сегодня так затаскано и извращено, что от его изначального смысла не осталось и следа. По каждому поводу, раздражающего или внушающего страх обывателю, он употребляет это слово, ничуть не задумываясь о его изначальной смысловой нагрузке. Так уж вышло, что либерализм взял верх и диктует свои законы, в данном случае либералистический закон гласит, что фашизм – плохо. И это действительно плохо. Для либералистического общества и либералистического сознания. Вкратце, мораль фильма такова: либералистическое общество САМО порождает «фашизм», уродства этого общества косвенно провоцируют, инспирируют появление «фашистского» сознания, в корне глубоко извращенного и неотделимого от самого либерализма. Есть и у Дугина такой пассаж... Не помню, правда, где... Кажется, в «Тамплиерах пролетариата». Называется «Фашисты приходят в полночь». Теперь, собственно, о Гитлере. Дело в том, что при сопоставлении вышеизложенной идеи «фашизма» и гитлеризма упускается из виду тот факт, что гитлеровская доктрина не есть результат сугубо внешних обстоятельств, не есть лишь плод неприятия либералистической системы, как в случае с «фашизмом». Не стоит также забывать, что тот либерализм, который имел место в послевоенный период (Первой мировой войны) не обладал тем законченным видом, каким он обладает сегодня. А идея «фашизма» подразумевает порождение «фашизма» именно в законченной, концептуально оформленной либералистической системе, которая, есть, в сущности, самая изощренная форма тоталитаризма. Пинку осточертело вся эта дьявольщина, гримасы Содома и Гоморры... Однако его реакция – лишь теневая сторона этих гримас. Он заключен в кольце Стены, The Wall. Впрочем, эта тема – тема «фашизма» – требует отдельной книги. Как я сказал выше, Гитлер не имеет ничего общего с «фашизмом». Полагаю, Гитлер был последней вспышкой Архетипа, завершительным аккордом европейской истории. А после 45-го история кончилась. Феерическое поражение Гитлера – финальное торжество постмодерна. И это – неоригинальная мысль. Познакомьтесь с Фрэнсисом Фукуяма, одним из виднейший «теоретиков» либерализма наравне с Бжезинским, и его главным опусом «Конец истории», если вы еще с ним не знакомы... |
| Влад Бугера 06.01.2005 | Насчет интервью Артема Радеева в разделе "Встречи"... Он отстаивает ту банальную - и неправильную - мысль, что раз Ницше гуманист, то к фашистам причислить его нельзя. Но разве фашизм - не продукт развития (и начавшегося вырождения) буржуазного гуманизма, не последнее веское слово этого гуманизма? (Потом пошли слова не веские - всякий там убогий постмодернизм.) Разве Гитлер не был одним из величайших буржуйских гуманистов 20 века? Ведь он так любил (по-своему, конечно :-)) человека, так стремился "очистить" человечество (от евреев и пр., кого он считал нечистью) во имя своей любви к нему... |
| Jon 05.01.2005 | Фридрих Ницше реальный чел! |
| stud 31.12.2004 | Поздравляю с Новым Годом всех российских ницшеанцев, а также администрацию сайта! Пускай все будет у вас - хорошо! А если будет и плохо (жизнь-то полосатая), то двухтомник под редакцией Свасьяна на вашей полке (самое приличное русское издание ФН) таит в себе нужные слова, которые только и нужно читать в минуту печали или отчаяния. Не падайте духом, помните его слова - "Будьте тверды!" (Заратустра, "О старых и новых скрижалях"). Удивляет мнение некоторых посетителей сайта о том, что Ницще-де не для нас, ничтожеств. Отвечу на это странное утверждение цитатой из Заратустры: "Зачем так мало рока во взоре вашем?" ("Warum so wenige Schicksaal in eurem Blicke?"). Как раз для нас он, братья, для нас. По-настоящему сильным он не нужен, они занимаются своими делами и чувствуют себя хорошо (если, конечно, они вообще существуют). Приведенная цитата как раз и говорит, к КОМУ он обращается. А обращается он к тем, кто задыхается, или устал, или хочет быть сильным, короче, кому плохо, страшно и кто нуждается в поддержке. И он дает эту поддержку. Его философия может помочь - НО ТОЛЬКО ЕСЛИ ВЫ САМИ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ ВАМ ПОМОГЛИ. Силу я понимаю в ее древнеримском, стоическом смысле, а именно - несгибаемость. "Побеждать в естественном отборе" - скорее не сила, а ловкость в использовании удобных случаев. А вот когда на тебя всякая х... сыпется, каждый день, и надежды никакой, вот здесь нужна сила именно как несгибаемость. "Мы все прекрасные вьючные ослы и ослицы". |
| zara 27.12.2004 | О братья мои! В ком же лежит наибольшая опасность для всего человеческого будущего? Не в добрых ли и праведных? О братья мои, в сердце добрых и праведных воззрел некогда тот, кто тогда говорил: «Это - фарисеи». Но его не поняли. Добрые - были всегда началом конца. |
| Василий. 22.12.2004 | Прежде всего, хочу сказать, что как таковая, философия Ницше меня абсолютно не трогает, однако, "благодаря" этому философу у нас один пацан в группе стал каким-то загруженным и часто начал высказывать странные вещи... Из жизнерадостного человека он превратился в задумчивого несколько заторможенного парня. У меня есть маленькая просьба - объясните ему что не надо так близко принимать какую-либо идею и видеть перед собой только одну расплывчатую идею и тупо следовать за ней... |
| Rosh 21.12.2004 | .Для первоначального знакомства выскажу свой взгляд на Ницше. Мое убеждение сводится к тому, что его основная миссия была – явить миру пророчества, стать вопиющим гласом Бога. Не вызывает для меня сомнение и тот факт, что текст «Заратустра» по сути является «новоевангельским» посланием людям. Его письмена - это объявление войны нашей больной цивилизации, а потому по всем библейским канонам его жизненный путь близок к тому, чтобы именоваться ему не иначе как – пророком, “глашатаем потусторонних истин”. В его противлению христианству скорее видеться некий воинствующий пафос против официальной (фарисействующей) церкви, нежели хула на Дух Христов. Таким образом, Ницше выступает не столько против морали вообще, сколько против лицемерия заполонившее западное общество и потому господствующая религиозная элита объявляет его (как и Иисуса) - преступником. Подобно всем библейским пророкам, ницшеанская философия не указывает нам однозначный путь к спасению, но выносится весьма точный диагноз: чем именно мы больны…И если не ошибаюсь, название этому недугу: размывание границ в морали; нет уже ни черного, ни белого, сплошь лишь серые тона. Впрочем, виновата ли старуха, что на нее нашла старость? Если для нашей цивилизации пришла осень, то кто спасет ее от погибели? Верно, что Ницше в большей мере представляется скорее художником, в ясных контурах отобразивший нам нашу действительность и потому для всех алкающих истины повеял теплый ветер надежды: мы будем спасены! «Rosh» |
| М 20.12.2004 | Мне нужен баннер этого сайта (если таковой имеется). Дело не в том, хочу я обменяться ссылками или - нет. Дело в том, как лично на меня повлиял этот Человек. Где можно найти то, что меня интересует? |
| Виктор С. Грищенко 16.12.2004 | http://blogs.plotinka.ru/gritzko/2004/12/16#nietshe Всем привет! Выкладываю свой старый реферат про Ницше. Возможно, вам покажется интересным. |
| Nexus 15.12.2004 | Ницше ошибался, обвиняя сострадание. Ибо сострадание - инстинкт уравновешивающий случайность всех событий. Поясню: сильные люди тоже могут быть близки к смерти в связи со случайными происшествиями, тогда им пожалуй помогут, ибо природа человека ратует за сохранение красоты и силы... |
| Nexus 14.12.2004 | Ницше создал самую жизнеспособную философию, философию сильных. Но вот определение "сильный" никто не определил... Понимать ли под этим высокоразвитое существо или приспособленное к внешним условиям. Моё мнение: сильны те, кто выживают при естественном отборе. Но я говорю не о привычном отборе, а вкладываю в это понятие большее: экономика - вот законы джунглей! |
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28