Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф
Филология будущего!
Немецкое заглавие:
Zukunftsphilologie! Eine Erwidrung auf Friedrich Nietzsches
(ord. Professors der classischen Philologie zu Basel)
"Geburt der Tragödie", von Ulrich von Wilamowitz-Möllendorff,
Dr. phil. Berlin, 1872. Gebrüder Borntraeger. Ed. Eggers
Среди мотивов, побудивших Виламовица выступить против "Рождения трагедии" публично, наряду с уже описанным выше школьным соперничеством немаловажную роль сыграло знакомство с Рудольфом Шёллем, о котором сам он рассказывает на страницах "Воспоминаний". Быстро возникшая дружба со старшим по возрасту Шёллем (1844—1893), видимо, льстила Виламовицу, тот же всячески поддерживал и поощрял гнев против сочинения Ницше, пылавший в душе его юного собеседника. Сам Виламовиц, как мы видим, объясняет предложение Шёлля опубликовать разгромную рецензию на книгу Ницше в "Göttinger gelehrte Anzeigen", респектабельном журнале по вопросам изучения классической древности (вскоре осторожно замененное советом печатать "Филологию будущего" как самостоятельный памфлет), склонностью берлинского ученого к шутке, однако, как показали недавние исследования, Шёлль был одним из претендентов в конкурсе на замещение базельской кафедры одновременно с Ницше и проиграл последнему только потому, что прежний его учитель, Ричль, вопреки всем канонам академических отношений с учениками, ради более весомой помощи Ницше не написал в его, Шёлля, поддержку ни одного слова (см. W. M. Calder III. The Wilamowitz-Nietzsche Struggle: New Documents and a Reappraisal. Nietzsche-Studien 12 (1983), 220-221). Впрочем, этим и исчерпывается весь заговор берлинской "клики" против Ницше, о котором он и его друзья то и дело говорят в письмах друг другу.[485]
Среди обстоятельств, вызвавших у него особое раздражение, Виламовиц называет выпад против Отто Яна в 19 главе "Рождения трагедии". Вопреки скепсису некоторых ученых, которые в этой фразе "Воспоминаний" усматривают всего лишь поиск запоздалого (и не слишком убедительного) предлога, оправдывающего ошибку юности (Silk & Stem, Op. cit. 104), для Виламовица с его юнкерским пафосом преданности друзьям (и тем более — учителю) такая реакция была совершенно естественной. В другом своем обвинении Виламовиц разделяет весьма распространенное и лишь недавно выясненное заблуждение: не Ницше последовал за Ричлем из Бонна в Берлин, когда последний оставил боннскую кафедру из-за продолжительной ссоры с Отто Яном, но, наоборот, Ричль принял предложение занять лейпиигскую кафедру спустя месяц после того, как Ницше по предложению своего друга Карла фон Герсдорфа самостоятельно решил переместиться в Лейпциг в надежде найти там более полное удовлетворение для своих нефилологических интересов (письмо от Герсдорфа к Ницше от 17 мая 1865; см. Janz, Op. cit. 154; Calder, Art. cit. 234-235). Качество статей Ницше, опубликованных в журнале "Rheinisches Museum", Виламовиц явно недооценивает; впрочем, он признает, что они стоят докторской (т. е., в нашей системе ценностей, кандидатской) диссертации, эквивалент которой они, по протекции Ричля, и составили в случае Ницше. Было бы любопытно узнать больше подробностей о встрече Ницше и Виламовица, который нанес молодому базельскому профессору визит в сопровождении Карла Петера. Однако кроме цитируемых ниже слов Виламовица, в нашем распоряжении есть только не менее сухое и немногословное упоминание этого события в одном из писем Ницше. В целом нельзя не признать, что в памфлете Виламовица недопустимо громок голос ревности. Это ощутимо уже в подзаголовке, с которого начинается настойчивое противопоставление своего Dr. Phil., которое в обычной нецеремониальной речи мы должны понимать как почти точный аналог нашего "к. ф. н.", ницшевскому титулу "ord. Professor"; чопорность обязательных указаний немецкой титулатуры использована для усиления саркастического эффекта. Об этом Виламовиц почти прямо го- [486]ворит и в начале второго своего выступления. Но особенно бросается в глаза резкость личных выпадов: Виламовиц пристально следит не только за программами объявленных Ницше лекционных курсов ("Г-н Н. объявил на текущий семестр объяснение "Хоэфор", но только читал ли он их?"), но с презрением намекает даже на семью и происхождение своей жертвы ("...остается призвать на помощь парнишку из школы пастора из Лаублингена").
"Воспоминания" написаны Виламовицем в конце жизни, когда многое в его взглядах изменилось и он успел признать величие Ницше, пусть чуждое ему самому. Более того, в своих научных взглядах он не мог не обнаружить гораздо большего сходства с воззрениями молодого Ницше, чем это показалось бы ему возможным в годы конфликта. Тем любопытнее взгляд в прошлое, которое престарелый princeps philologorum бросает на события своей юности (U. von Wilamowitz-Moellendorff. Erinnerungen 1848-1914. V: Intermezzo (Sommer 1871 bis Sommer 1872). Leipzig 1928, S. 128-130):
Освежающим и поучительным оказалось общение с Рудольфом Шёллем, который в то время был приватдоцентом в Берлине; в скором времени ему предстояло уже в качестве профессора направиться в Грейфсвальд. Он, однако, побудил меня к преждевременному публичному выступлению — сам я об этом и не подумал бы. Появилось "Рождение трагедии" Ницше и привело меня в ярость. И Шёлль, более моего склонный к шутке, встретившись со мною, предложил мне написать рецензию, которую он мог бы поместить в "Геттингенских известиях". Я позволил увести себя на неверный путь и в Марковице, почти совсем без книг, написал "Филологию будущего". Шёлль остался более чем удовлетворен: пусть даже это не подходило для "Известий", но печатать надо было непременно. Вскоре я нашел издателя и сам оплатил расходы, покрытые из прибыли от продажи при выпуске еще и второй части, к которой меня вынудила "Лжефилология" Роде, когда я был уже в Риме, в ином, более чистом мире. [487]
Ницше возбудил во мне нравственное негодование особенно своей бесстыдной нападкой на Отго Яна. Мне вообще казалось, что он подверг унижению все неприкасаемо священное, чем напутствовала меня Пфорта. Бывший ученик Пфорты не смел поднимать на это руку. Ницше считался чем-то исключительным, пусть и чудаком, и мы, младшие его товарищи, смотрели на него снизу вверх. Впрочем, не то чтобы совсем без оговорок: поговаривали, что Паулю Дейссену, хотя в дружбе их Ницше неизменно пользовался преимущественным авторитетом, приходилось помогать своему приятелю с греческим, где он готов был побить любого, а более всего с математикой, невосприимчивость Ницше к которой была общеизвестна. Он последовал за Ричлем из Бонна в Лейпциг (отсюда выпад против Яна) и благодаря его влиянию получил профессуру в Базеле и почетную докторскую степень. Я не понимаю, как кому-то придет в голову извинять такой непотизм, неслыханное предпочтение новичка, которое никоим образом не оправдывает то, что публиковал Нищие в "Рейнском музеуме", — вещи, в которых не так много даже было и верного, так что они соответствовали разве что хорошей докторской диссертации. Судить об этом я в ту пору не мог: Узенер высоко отозвался о них в своем семинаре, и первое, что ты чувствовал, была гордость за успехи соученика. Когда сразу после войны я посетил моего старого наставника, я засвидетельствовал мое почтение также и базельскому профессору, находившемуся тогда в Наумбурге. Несколько месяцев спустя появилось «Рождение трагедии». Насилие над историческими фактами и над филологическим методом в целом было столь очевидным, что подняло меня на бой за мою ввергнутую в опасность науку. Это было отчаянной наивностью с моей стороны. Никакое научное знание не полагалось здесь целью; в действительности речь шла вовсе не об аттической трагедии, но о вагнеровской музыкальной драме, к которой я лично большого почтения не питал. Еше раз грекам [488] в роли абсолютного образца художественного народа приходилось пережить, перечувствовать, создать именно то, абсолютное совершенство чего желала бы доказать современная теория. Аполлинийское и дионисийское — это эстетические абстракции вроде наивной и сентиментальной поэзии у Шиллера, и древние боги только дали звучное имя противопоставлению, в котором есть доля правды, каким бы множеством тривиальных глупостей ни приправляла эти слова полуобразованная заимствованная болтовня. Аполлон, не Дионис вдохновляет пророка и Сивиллу к ясновидящему безумию, и будящая экстаз музыка флейты, а не кифара бога властвует в его дельфийском культе. О Дионисе Ницше кое-что узнал от Эрвина Роде, ибо одной из главных заслуг этого выдающегося ученого было признание того факта, что вместе с чужим богом в Грецию проникла новая форма религиозного чувства и действия, чуждая древнему богослужению эллинов. Правда и то, что в пленяющих стихах, до которых Ницше позднее поднялся, веет дионисийский дух. Вот почему он всегда был не просто чужд, но враждебен ко всему истинно эллинскому.
Как бы ни было много детского в моем сочинении, заключительной фразой я попал в десятку. Он поступил так, как я от него требовал, оставил кафедру и науку и превратился в пророка своей нерелигиозной религии и нефилософской философии. На это дал ему право его демон; ему хватило для того духа и силы. Принесет ли ему самообожествление и хула против сократизма и христианства победу, покажет будущее.
Мою книжку не следовало печатать. Уже безвкусная орфография, в которую я, словно помешанный, вверг себя, послушавшись Якоба Гримма, должна была казаться карикатурной. Читатели непременно получали совершенно неверное представление о моей дерзости. Я был неопытным юнцом, совсем не отдававшим себе отчета в ложном характере своего выступления. Но для раскаяния у меня нет причин, ибо я следовал своему демону: с [489] честью и мужеством поднял я "меч, увитый миртовою ветвью", как велел девиз нашего боннского кружка, за мою науку, над которой, верил я, нависла опасность.
В качестве эпиграфа Виламовиц выбрал малоизвестный отрывок из Аристофана, предположительно из несохранившейся комедии "Старость" (Kock i 423 = fr. 17 1-3 Meineke), частично процитированный также Диогеном Лаэрцием в рассказе о Полемоне (DL 4,19): "был он настоящий и подлинный афинянин, чуждавшийся, по словам Аристофана о Еврипиде, «той остроты и пряности», которые, как выражается тот же поэт, «для мяса щекотание блудливое»" (пер. М. Л. Гаспарова). Приблизительный полный русский перевод этого фрагмента будет звучать так:
лук, маринады, пряности, коренья,
приправа, острый соус, мозга, майоран
для мяса доброго — противоестественное баловство
(букв, "анальная похоть").
Для ранней аттической комедии в высшей степени характерна полная свобода выражений и наглядная грубость метафор и сравнений; вряд ли можно сомневаться, что Виламовиц, переписывая эти строки, думал не о последнем слове, а о том, что ему предшествует: при помощи гастрономического сравнения комедиограф высмеивает неоправданную изощренность сюжета и стиля, какие Виламовиц находит и в предмете своей критики. Однако именно это последнее слово объясняет название Afterphilologie, найденное групповыми усилиями для ответного памфлета Роде (как кажется, письмо Ницше к Роде от 16 июля 1872 г. свидетельствует о том, что идея принадлежала Францу Овербеку) и на русский язык переводимое лишь условно из-за своей нарочитой многозначности: "Лжефилология" (After- = лже-, как в слове Afterrede, "клевета", срв. построенную по этому же образцу Шопенгауэром "Лжефилософию"), "После-филология" (срв. Aftertieu "вторая жатва"), наконец, "Задофилология" (буквальное значение After — "задний проход"). Удивительно, что иссле- [490]дователи творчества Ницше не обратили на это соответствие внимания (см. Kurt Paul Janz. Friedrich Nietzsche. Biographie, Bd. 1. S. 490; M. S. Silk, J. P. Stern. Nietzsche on Tragedy, p. 98; К. А. Свасьян даже называет последнее значение "маргинально-аутентичным вариантом прочтения" заглавия этой брошюры: см. Ницше, Сочинения в двух томах, М. 1990, т. 1 стр. 774), не смущаясь тем, что в этом случае оказывается, что Ницше и его друзья, а точнее, Роде, потому что в первую очередь он несет ответственность за свой памфлет, так странно и безвкусно "пошутили" без каких-либо на то оснований.
с 243. или буддическими, это то же самое, с. 100 {18н.}, 108— во вторую ссылку у Виламовица, видимо, вкралась опечатка, так как в реальности Ницше говорит второй раз о буддийском в начале гл. 21 ("От оргиазма есть только один путь для народа — к индийскому буддизму"), тогда как в главе 19, на которую и приходится стр. 108, речь идет об опере как форме "александрийской", в терминологии Ницше, культуры.
с. 244 (2). так переводит г-н Н. κόγξ ’όμπαξ— бессмысленные слова, согласно Гесихию — "восклицания участников мистерий" (Hes. Lex. s. v.) (κόγξ — междометие, букв, значение — "плюх").
с. 244 (2). "Аглаофам"— имеется в виду сочинение немецкого филолога-классика X. А. Лобека (1781-1860) "Agbophamus, sive De theologiae mysticae Graecorum causis" (1829).
с. 244 (2). современные φλαττοθράτ — wigala weia, ставшие притчей во языцех — бессмысленными словами φλαττοθράτ или φλαττοθράττοφλαττοθράτ Аристофан в "Лягушках" (1286,1296) пародирует определенную тенденцию современных ему трагедий, в которых нагнетание "мистериальной" экстатической торжественности явно брало верх над смыслом; стоит также вспомнить, что это песнопение он вкладывает в уста Еврипида. [491]
Wigala weia — срв. глоссолалическую реплику Воглинды, открывающую либретто к вагнеровскому "Золоту Рейна":
Weia! Waga! Woge, du Welle! walle zur Wiege! Wagalaweia! Wallala weiala weia!
Болезненная реакция Вагнера (см. его открытое письмо) на этот укол со стороны Виламовица связана, между прочим, с его претензиями на роль воскресителя "подлинного" древнего немецкого аллитерационного стиха.
с. 245. ‛υγιαίνειν μ`εν ’άριστον ’ανδρ`ι θνατω — "лучше всего для смертного здоровье" — слова из застольной песни, о которой упоминает Платон (Горгий 451 е: "тебе, наверное, приходилось слышать на пирушках, как поют круговую застольную песню, перечисляя так: всего лучше здоровье, потом — красота, потом, по слову поэта, сочинившего песню, "честно нажитое богатство" (пер. СП. Маркиша)) и несколько куплетов из которой цитирует Афиней (XV Kaibel, 50,34).
с. 246. попасться на удочку πρωτον ψευδος — "первичная ложь", неверная исходная посылка — термин силлогистики; срв. у Аристотеля ("Первая аналитика", 66 а 16): "Ложный довод получается оттого, что ложно первоначально принятое" (пер. Б. А. Фохта).
с. 246. трудами Готфрида Германа и Карла Лахмапа — Г. Герман (Hermann; 1772— 1S4S) — с 1798 профессор в Лейпциге, крупнейший представитель эстетическо-формалыюго понимания филологии, разработал четкую систему ее эстетической и критической терминологии. В основе его метода исследования — убеждение, что за отдельными фактами всегда может (и должен) быть обнаружен закон, определяющий их; для его нахождения необходимо тщательное описание факта. Выступая против расширения понимания науки о древности, Герман утверждал, что на- [492]стоящий филолог всегда знает, что должен был сказать поэт ("quod debuerit poeta dicere"). Крупный исследователь как греческих, так и латинских авторов. Осуществлял издания античных трагиков (в частности, Эсхила), занимался грамматикой и античной метрикой. Его работы, как и сама его личность, оказали большое влияние на развитие немецкой классической филологии.
К. Лахман (Lachmann; 1793—1851) — в 1818 профессор в Кенигсберге, в 1825 в Берлине, создал современную текстологию, основывающуюся на анализе текста, установлении подлинного авторского варианта и изучении его истории. Исходя из этих принципов, он издал произведения Катулла, Тибулла, Проперция, Лукреция и Новый завет. Считается основателем германистики.
С. 246. легко ступающая Ата, ‛`η πάντας ’άαται, — Ата — в греческой мифологии дочь Зевса, божество, олицетворявшее помрачение рассудка, заблуждение; Гомер изображает ее быстроногой, ступающей по головам людей и несущей беды: "Дщерь громовержца, Обида, которая всех ослепляет, / Страшная; нежны стопы у нее: не касается ими / Праха земного; она по главам человеческим ходит, / Смертных язвя" (XIX, 91-94, пер. Н. И. Гнедича).
с. 247. красоту пускай бы и без ηθος’а — из аристотелевского учения о том, что задача искусства — воспроизводить определенные нравственные состояния ("этосы") и тем самым выполнять функцию воспитателя души (срв., например, "Политика" 1340 а 36-38: "молодежи следует смотреть не на картины Павсона, а на картины Полиглота или на произведения какого-либо иного живописца или ваятеля, который умеет выразить нравственный характер (ηθος) изображенного лица" (пер. С. А. Жебелева).
с. 248. наградивший козлиными ногами — силены (аттические демоны) — дикие лесные существа с лошадиными ушами, хвостом, копытами [493] (см., например, их изображение на знаменитой вазе Франсуа (ок. 570 г. до и. э.), в пелопоннесской мифологии им соответствовали сатиры. И те, и другие входили в свиту Диониса и уже в 6 в. до н. э. их начинают путать; кроме того, фиас молодых сатиров нередко противопоставлялся старику Силену, считавшемуся их отцом и воспитателем Диониса (срв. миф о мудром Силене, пойманном царем Мидасом, который Ницше пересказывает в гл. 3 "Рождения трагедии"). В эллинистическую эпоху сатиров стали ошибочно причислять к свите козлоногого и козлорогого бога Пана, и они обретают козлоподобные черты. Подробно о сходстве и отличиях сатиров и силенов Виламовиц пишет в специальной работе об аттической трагедии.
с. 248 (5). дионисийский фиас — (греч. thiasos) экстатическая свита Диониса, сопровождающая бога в его торжественном шествовании и состоящая из сатиров, силенов и менад.
с. 248 (5). Вакхилид, фр. 2— "Лучше всего для смертного — не родиться, не видеть лучащегося солнца" (Вакхилид "Эпиникии", 5,160-162; пер. М. Л. Гаспарова). Действительно, у Вакхилида (жившего в кон. 6 — начале 5 в. до и. э.) эти слова произносит не Силен, а Геракл в ответ на рассказ Мелеагра, встреченного им в Аиде, о его злополучной судьбе.
с. 248. "крыши и фронтоны" а подвиги их видящий изображенными на светлосияющих рельефах, украшающих "фризы и стены "— см. Рождение трагедии, гл.З
с. 249. воскликнет "бог искусства ": ’ήδη ποτ’ ’εν μακρω etc. — то есть: "вот так же / И я промучился без сна всю ночь! Понять старался, / Что значит рыжий конь-петух. Ну что это за птица?" (пер. А. И. Пиотровского) — восклицает Дионис в "Лягушках" (931-932) Аристофана. [494]
с. 249. цитировать Мефистофеля — (Гете, "Фауст", II7749-7750) (пер. Б. Л. Пастернака); см. комментарий к соответствующему месту в гл. 18 "Рождения трагедии".
с. 250. дельфийским оракулом... νύχια χθ`ων... Λοξία — см. изложение мифа и перевод цитируемого Виламовиием соответствующего места из трагедии Еврипида "Ифигения вТавриде" (1260-1282) в примечании к гл. 4 "Рождения трагедии".
с. 250 (7). все это по Артемидору большей частью ’ενύπνια, а не ’όνειροι — в античности сны делились на несколько категорий; простейшей классификацией было деление на сны, которые имеют значение, и сны, ничего не значащие (см., например, в "Одиссее", XIX, 562-567 (пер. В. А. Жуковского):
Создано двое ворот для вступления снам бестелесным
В мир чаш; одни роговые, другие из кости слоновой;
Сны, проходящие к нам ворогами из кости слоновой,
Лживы, несбыточны, верить никто из людей им не должен;
Те же, которые в мир роговыми воротами входят,
Верны; сбываются все приносимые ими виденья.
(срв. Вергилий "Энеида" VI, 893-896). В терминологии Артемидора (автора известного "Сонника", вт. пол. 2 в. н. э.) ’ενύπνια могут быть отнесены ко второму разряду, это простые сновидения, вызванные впечатлениями дня, тогда как ’όνειροι — это вещие сны, требующие символического истолкования.
с. 250 (7). affirmanti incumbit probatio — (лат.) "доказывать полагается тому, кто утверждает" (положение римского гражданского права).
с. 251. ‛όστις τ`α σιγωντ’ ’ονόματ’ ο’ιδε δαιμόνων — "всякий знает неизреченные имена богов" (фр. 781,13 из несохраннвшейся трагедии Еврипи- [495]да "Фаэтон", где как раз дается этимология имени "Аполлон" в связи с глаголом ’απόλλυμι "губить", причем Аполлон отождествляется с Гелиосом-Солнцем).
с. 251 (9). пшрагорейской этимологии ’α-πόλλων — скорее всего, Виламовиц имеет в виду одно из толкований имени "Аполлон", которое приводит Платон в диалоге "Кратил": "Что же касается музыки, то нужно иметь в виду, что альфа [в начале слова] может часто значить то же, что "с", "со-"... так и здесь, она может означать совместное вращение в небе того, что мы называем небесными полюсами (πόλοι), а в песенной гармонии — созвучием. Все это, по словам тонких знатоков астрономии и музыки, вращается вместе в некоей гармонии, а бог этот надзирает за гармонией... И как в словах "спутник" и "супруга" мы присоединяли альфу в значении "вместе", так же мы зовем и этого бога Аполлоном вместо "Однополона", прибавляя к тому же вторую ламбду, ибо иначе это имя будет звучать в точности, как тягостное слово "губитель" (’απόλων)" (405 с-е; пер. Т. В. Васильевой).
с. 251. Δινος βασιλεύει του Δι`ος τεθνηκότος — "царствует Вихрь, а Зевс умер". Очевидно, имеется в виду насмешка над глупыми новациями в области традиционных представлений, — этим и занимается карикатурный Сократ, выведенный в комедии Аристофана "Облака" (срв. 823: "царствует Вихрь, прогнав Зевса"; 380: "Зевса больше нет, а вместо него нынче правит Вихрь"), вместо старых олимпийских богов утверждающий новых, представляя таковыми природные явления, заимствуя их объяснение из натурфилософских доктрин того времени и, тем самым, сводя их к нелепости.
с. 251 (10). У Секста Эмпирика, adv. dogm. III 20. Arist. περ`ι φιλοσοφίας 12 Rose — "Аристотель говорил, что мысль о богах возникла у людей от двух начал — от того, что происходит с душою (’από των περ`ι ψυχ`ην συμβαινόντων), и от небесных явлений (’απ`ο των μετεώρων)" (Секст Эм- [496]пирик "Против ученых" IX, 20 (= adv. dogm. HI 20 = Aristot. 10 Rose); пер. А. Ф. Лосева).
с. 252. ’αγ`ων ‛Ομήρου κα`ι ‛Ησιόδου — "Состязание Гомера и Гесиода", анонимное сочинение, в котором описывается поэтическое состязание между Гомером и Гесиодом и откуда, в частности, некритически черпались факты (как правило, вымышленные) биографий обоих поэтов.
с. 252 (11). однако там сей философ по крайней мере декламирует Гомера (см. гл. 3 "Рождения трагедии" и комментарий) — очевидно, Виламовиц имеет в виду слова Гомера из "Состязания Гомера и Гесиода" (78-79): "прежде всего, самое лучшее для людского племени — не рождаться, а если родились — как можно скорее сойти к вратам Аида".
с. 252. Немилосердная Мойра... и т. д. — см. гл. 3 "Рождения трагедии" вначале.
с. 252. Тяжелодумы-этруски — см. Афинея, XII, 517— срв. критику этой ссылки Виламовица на Афинея в статье Роде.
с. 253. Горгоны и Медузы — χρησόν συ μάκτραν ε’ι δ`ε βούλει κάρδοπον — "Кто ж соседа станет спрашивать: / Квашонку одолжи мне и корчажину?" (Аристофан "Лягушки", 1159; пер. А. И. Пиотровского) — т. е. речь идет об одном и том же предмете. Виламовиц высмеивает Ницше, который из одной Горгоны Медузы создает неопределенное множество Горгон и Медуз.
с. 253. Илиаду В101— имеются в виду хрестоматийные строки из второй песни "Илиады", в которых излагается история знаменитого скиптра Агамемнона, включающая славную родословную Атридов и рассказ о постоянном покровительстве им олимпийских богов (100-108, пер. Н. И. Гнедича): [497]
Говор унявши, как пастырь народа восстал Агамемнон,
С царственным скиптром в руках, олимпийца Гефеста созданьем:
Скиптр сей Гефест даровал молненосному Зевсу Кропилу;
Зевс передал возвестителю Гермесу, аргоубийце;
Гермес вручил укротителю коней Пелопсу герою;
Конник Пелопс передал властелину народов Атрею;
Сей, умирая, стадами богатому предал Фиесту,
И Фиест, наконец, Агамемнону в роды оставил,
С властью над тьмой островов и над Аргосом, царством пространным.
с. 253. соответствующее место в "Лаокооне "Лессинга — гл. XVI.
с. 253. Вы отговоритесь тем, что просчитались на несколько сот лет — очередной намек на посредственные успехи Ницше в школьной математике.
с. 253. μηδείς ’αγεωμέτρητος ’ενθάδ’ ε’ισίτω — "негеометр да не войдет сюда" — по преданию, эти слова были начертаны над входом в Академию Платона (Elias in Cat. 118.18; Io. Philop. in de An. 117.29).
с 253. хотя бы в такой форме — ’ενθένδ’ ε’ξίτω (греч.) — "пусть убирается отсюда".
с. 254. самый непробиваемый сторонник теории единства — т. е. унитарий в гомеровском вопросе, приверженец теории о принадлежности "Илиады" и "Одиссеи" одному автору.
с. 254. а г-н Н. уже в секунде имел случай читать двадцать песен "О бедах Нибелунгов" — намек на курс истории германской литературы в "Пфорте", причем сравнение "Эллы" с "Песнью о Нибелунгах" было избранной темой Valedictionsarbeit Виламовица, за которую он, как и Ницше, получил высшую оценку. [498]
с. 255. песнями из сборника "Волшебный рог мальчика "— см. примечание к "Рождению трагедии", гл. 6.
с.255(14). Критий — Aelian V.H., X, 13— Критий (вт.пол.5в.дон.э.) — афинский государственный деятель, поэт, философ круга софистов и Сократа, один из Тридцати таранов. Перечисляя темы поэзии Архилоха, Критий говорит, что если бы тот сам в своих стихотворениях не сообщил бы о себе столько плохого, то никто об этом бы и не узнал: "Нехорошим свидетелем оказался Архилох самому себе, стяжав и столь великую славу и и столь громкие толки".
С. 256. Платон высказался вполне ясно: τ`ην ‛αρμονίαν κα`ι ‛ρυθμ`ον ’ακολουθειν δει τω λόγω — "слова должны сопровождаться гармонией и ритмом" (Rep. III 398 d). Излагаемое Платоном в этом фрагменте "Государства" учение о музыке представляет собой следующее: "в мелосе есть три части: слова, гармония и ритм... Поскольку там есть слова, мелос здесь нисколько не отличается от слов без пения, то есть он тоже должен согласоваться с теми образчиками изложения, о которых мы только что говорили... И слова должны сопровождаться гармонией и ритмом... в поэзии не должно быть причитаний и жалоб" (пер. А. Н. Егунова).
с. 256 (15). не станет причислять ямбы к θρηνοι и ’οδυρμοί... отвечает ему "змей ": τ`ο μηδ`εν ε’ις ο’υδέν ‛ρέπει — θρηνοι κα`ι ’οδυρμοί "причитания и жалобы" (PL Rep. Ill 398 d); здесь также имеется в виду упомянутое выше учение Платона о музыке, а именно, о том, какой ритм (у Платона — какие музыкальные лады) подобает какой песне. Последние слова — цитата из неизвестной нам трагедии "змея" Еврипида (fr. 532): "ничто оборачивается ничем". Срв. критику такого истолкования Виламовицем платоновского учения о музыке в "Лжефилологии" Роде и ответ Виламовица на эту критику, данный в его втором памфлете.
с. 257. традицию, говорящую нам о παρακαταλογή (греч.) — "речита- [499]тив, мелодраматическое исполнение". Срв. замечания к этому месту в тексте памфлета Роде и во втором памфлете Виламовица.
с. 257 (16). Выписка из Гераклейта у Диогена Лаэрция (IX, I) не неизвестна мне — "Гомер стоил того, чтобы его выгнали с состязаний и высекли, да и Архилох тоже" (пер. А. В. Лебедева) (= DK В 42).
с. 257 (17). Архилох в одном месте (περ`ι ‛ύψους, 33, 5) — в трактате Псевдо-Лонгина "О возвышенном" (1 в. н. э.): "Так неужели Эратосфен в "Эригоне" (сочинении, во всех отношениях безупречном) как поэт выше Архилоха, устремляющего во множестве неупорядоченные [слова], и того потока божественного духа, который трудно подчинить закону ?" (33, 5).
С. 257. независимость Архилоха от первой κατάστασις — речь идет о так называемом "первом установлении" (κατάστασις;) — учреждении в 676/673 гг. до н. э. вседорийского праздника Аполлона Карнейского, которое приписывается поэту-кифареду с эолийского Лесбоса Терпан-дру, главной заслугой которого считалось создание "кифародического нома" (превращение нома из музыкальной композиции в композицию словесную, исполнявшуюся под аккомпанемент кифары). Ни годы жизни Терпандра, ни годы жизни Архилоха точно не известны; согласно вышеприведенному свидетельству Псевдо-Плутарха ("О музыке", 1132 c-d, 1134 b6), деятельность Терпандра относится к началу 7 в. до н. э.; время жизни Архилоха определяется по упоминаемому им (фр. 122) солнечному затмению (по современным данным, 6 апреля 648 г. до н. э.), а также упоминанию лидийского царя Гига (ум. 652 или 645 г. до н. э.) (фр. 19). Автор сочинения "О музыке" утверждает, что Терпандр был старше Архилоха (1132 е 6).
с. 258. умозаключение, согласно которому если две величины равны третьей и т. д., слишком математично — укол, напоминающий школьные — [500] еще сравнительно свежие в памяти Виламовица — неудачи Ницше с математикой (срв. цитату из "Воспоминаний" Виламовица).
с. 259. Аполлон и Дионис — что Нерон и Пифагор!— имеется в виду скандальное бракосочетание Нерона с неким Пифагором, о чем рассказывает Тацит в "Анналах" (XV, 37): "Сам Нерон предавался разгулу, не различая дозволенного и недозволенного; казалось, что не остается такой гнусности, в которой он мог бы выказать себя еще развращеннее: но спустя несколько дней он вступил в замужество, обставив его торжественными свадебными обрядами, с одним из толпы этих грязных распутников (звали его Пифагором): на императоре было огненно-красное брачное покрывало, присутствовали присланные женихом распорядители; тут можно было увидеть приданое, брачное ложе, свадебные факелы, наконец, все, что прикрывает ночная тьма и в любовных утехах с женщиной" (пер. А. С. Бобовича).
с. 259. введение фригийской авлетики наталкивалось на сопротивление — ощущение флейты как "чужого" инструмента, между прочим, нашло отражение в мифах об отказе Афины от флейты и о казни Аполлоном фригийского сатира Марсия, который своей игрой на флейте посмел соперничать с его кифарой. Срв. также изгнание Платоном флейты из его идеального государства (Rep., 399 d-e) и рассуждение Аристотеля об авлетике и фригийском ладе: "флейта — инструмент, не способный воздействовать на нравственные свойства, а способствующий оргиастическому возбуждению, почему и обращаться к ней надлежит в таких случаях, когда зрелище скорее оказывает на человека очистительное действие, нежели способно его чему-либо научить... Поэтому наши предки с полным основанием запретили употребление флейты..." ("Политика", 1341 а23-26 слл.; пер. С. А. Жебелева); "фригийский лад в ряду других занимает такое же место, какое флейта — среди музыкальных инструментов: тот и другая имеют оргиастический, страстный характер" (ibid., 1342 bl-8). [501]
с. 259. от культа матери богов, от культа Сабазия, Бенды и Котитто — перечисляются оргиастические культы негреческого происхождения (фригийские: Кибелы-Великой матери богов, Сабазия, отождествлявшегося с Дионисом-Загреем; фракийские: Артемиды-Бендиды и Котите), которые, подобно культу Диониса, нашли распространение в Греции, хотя и в более скромных масштабах.
с. 260 (18). перечитайте-ка "Вакханок ", 677, 684... словами Мефистофеля: "Она — не первая" — Действительно, Вестник замечает менад "в тот час, как солнца первые лучи греть начинают землю" (677), и они спят — "кто под спину веток ели подложив, а кто — в листве дубовой утопая" (683-685) (пер. И. Ф. Анненского). Язвительные слова Мефистофеля (об опрометчиво погубившей себя Маргарите) — из первой части "Фауста".
с. 260 (19). жертвоприношениям сомой, а может быть, и о напитке, каким охмелял себя Один в обществе Гюннлод — о божественном напитке сома см. примечание к гл. 1 "Рождения трагедии из духа музыки". Скандинавские мифы ("Младшая Эдда") рассказывают о священном напитке, дарующем мудрость и поэтическое вдохновение, — "меде поэзии", — который Один добывает у великана Суттунга и его дочери Гуннлед, Являясь экстатическим источником как мудрости, так и обновления жизненных сил, "мед поэзии" имеет несомненные функциональные параллели в мифологиях других индоевропейских народов, в том числе греческой (напитки бессмертия — "нектар" и "амброзия") и индийской (напиток "амрита", т.е. "бессмертный", и "сома" в ряде мифов — взаимозаменяемые понятия), так что удар Виламовица бьет мимо цели — и представление о напитке, обладающем божественной силой, и связанные с ним ритуалы, очевидно, восходят к общей индоевропейской основе и могут быть обнаружены у народов этой семьи.
с. 260. в манере Сен-Круа и Крейцера твердить "о чудесных мифах мис- [502]терий" — Г. Ф. Крейцер (Creuzer; 1771—1858) — неортодоксальный исследователь античной религии, представивший в своих работах символическую интерпретацию иррациональных аспектов верований греков. Г. Э. Ж. де Сен-Круа (Saint-Croix; 1746—1809) — французский историк, исследователь античных мистерий ("Mémoires pour servir a l'histoire de la religion secrète des anciens peuples" (1784), переизданы в 1817 году под заглавием "Recherches sur les mystères en paganisme").
с 261. изобретенный Олимпом νόμος πολυκέφαλος ([Plut.] de mus. 7) — согласно преданию (Псевдо-Плутарх "О музыке", 1133 d-e), фригийский флейтист Олимп, сын или ученик Марсия, сочинял номы, посвященные как Дионису, так и Аполлону, и усвоенные греками; одно из его изобретений — "многоголовый ном", упоминаемый Пиндаром (Пиф. 12,23), который приписывает его Афине, изобретательнице флейты. Что в точности представлял собой этот ном, неизвестно.
с. 261 (21). учрежден агон в авлетике... Уже на первых пифийских играх победил Сакад: Paus X, 7; Plut., 1.1 — авлетические номы, т. е. композиции для флейты без участия голоса, входили в программу Пифийских состязаний с начала 6 в. до н. э.; к этому жанру принадлежит и знаменитый "пифийскнй ном", в котором средствами музыки изображалась битва Аполлона с Пифоном. Изобретателем этого нома считался Сакад (7/6 в. до н. э.), музыкант и поэт из Аргоса, о трех победах которого на Пифийских состязаниях сообщает Псевдо-Плутарх ("О музыке", 1134 а4) и Павсаний (X, 7,4).
с. 261 (22). флейта, как и эмбатерий спартанцев, сопровождает пэан... Архилох, фр. 78 — Эмбатерий — маршевая мелодия или песня, которую пели спартанцы в строю (срв. сохранившиеся анапесты, приписываемые Тиртею). Пеан — торжественное (победное) песнопение в честь определенного бога (особенно — Аполлона), о котором и идет речь в упомянутом фрагменте Архилоха: "сам начав под флейту лесбийский пеан" (фр. [503] 121 по изд.: Archilochi fragmenta, ed. M. L. West, Iambi et elegi Graeci, vol. 1. Oxford: Clarendon Press, 1971 = Athen 5 Kaibel 9, 24).
с 262 (23). вакхическая гипорхема отказывается от услуг флейты... Пратин, фр. 1 — по-видимому, описание такой гипорхемы (гимна, сопровождаемого танцем) находится в известном фрагменте Пратина (фр. 1 по изд.: D.L. Page (ed.), Poetae melici Graeci. Oxford: Clarendon Press, 1962 repr. 1967 = Athen. 14,617 b), отводящем флейте подчиненное по сравнению с пением место: "песню Пиерида поставила царицей, а флейта пусть вступает позже и будет прислужницей" (фр. 1, 6-7). Пратин (нач. 5 в. до н. э.) — современник Эсхила, автор трагедий (несохр.), считается изобретателем сатировской драмы.
с. 262. подумайте хотя бы о корибантиастах, кариатидах, пиррихистах — т.е. о мистах-участниках хора во время соответствующих мистерий. Корибанты — участники экстатического фригийского культа Кибелы, Великой матери богов, ее спутники и служители. Пиррихисты — как правило, мальчики или юноши, исполнители пиррихи, культового военного танца с оружием (Спарта, Афины). Кариатиды — девушки, составлявшие хор в честь почитавшейся в Спарте Артемиды Кариатиды.
с. 262. кто читал фрагменты Пиндара (особенно 53-й) — т. е. фр. 53 Boeckh = фр. 74 Snell-Moeller; ср. фр. 45 В = 75 S-M.
с. 262. под тем же самым наименованием у Филоксена предстает совершенно иной вид поэзии — Филоксен (ок. 435—380 до н. э.), уроженец Киферы, дифирамбический поэт. Его творчество иллюстрирует принципиально новый этап в развитии дифирамба в сравнении с классическим дифирамбом, представленным Пиндаром и Вакхилидом: исчезает деление на строфы и антистрофы, вводятся инструментальные и вокальные соло, а также "миметическая" музыка; в результате этих новаций дифирамбический стиль проникает в песни и среднеаттическую комедию. [504]
с. 263 (30). о Фринихе, который был мастер орхестры. Ср. эпиграмму (Plut. Qu Symp. VIII, 9[3, B732F] — Фриних—крупный афинский трагический поэт, старший современник Эсхила; славился лирическими партиями в своих трагедиях (см. Аристофан "Птицы" (748-751; пер. С. К. Апта): "Фриних, словно пчелка, амвросию звуков собрал. / Он, словно ношу, из рощ и лесов приносил / Песни свои золотые", срв. также: Аристофан "Осы", 220 ("сидонодревнесладкофринихов напев"), 269, 1490. Эпиграмма из "Застольных вопросов" Плутарха (VIII, 9, 3) приписывает Фриниху изобретение хореографических движений, воспроизводящих морскую бурю.
с. 263. музыка не была главной областью деятельности, как для Фринида или Тимофея — Тимофей (450-360 до н. э.) — автор дифирамбов и номов; стал соединять в одном музыкальном произведении различные ритмы, ввел хоровое пение в кифародический ном, расширил диапазон звучания струнных инструментов. Фринид — известный кифаред и поэт, современник и соперник Тимофея.
с. 264 (32). мефистофелевских речей о ведьминой таблице умноженья — Здесь Виламовиц адресует Ницше язвительный комментарий Мефистофеля на исступленный бред ведьмы, якобы декламирующей по своей книге "наук зерно":
О дорогой мой, погоди,
Все это лишь еще цветочки!
Еще что будет впереди!
Я книгу изучил до точки,
И все ж, представь, ни в зуб толкнуть.
Согласие противоречий
Для головы моей овечьей
Непроницаемая муть.
Веками ведь, за годом год,
Из тройственности и единства
Творили глупые бесчинства
И городили огород. [505]
А мало ль вычурных систем
Возникло на такой основе?
Глупцы довольствуются тем,
Что видят смысл во всяком слове.
("Фауст", I 2568-2580; пер. Б. Л. Пастернака)
с. 264 (32). Davos sum поп Oedipus — "Я Дав, а не Эдип". Следовало бы сказать: Milphio sum, non Oedipus, т.к. это парафраза реплики раба Мильфиона из комедии Плавта "Пуниец", обращенной к бестолковому собеседнику (443-445, пер. А. В. Артюшкова):
Раз не могу добиться, чтобы ты ушел, Так сам уйду. В отгадчики словам твоим Эдипа надо, Сфинксу он разгадчик был.
Путаница в именах легко объяснима: Дав — наиболее распространенное имя раба в плавтовских комедиях; срв. также выше цитату из "Воспоминаний" Виламовица, где, в частности, он признается, что "Филология будущего" была написана по памяти, "почти без книг".
с. 264. почившей в бозе лирической трагедии — "лирической трагедией" в 17-18 вв. называлась французская опера мифологического или исторического содержания (т. е. некомическая), испытавшая на себе сильное влияние классицистской трагедии (отсюда — возвышенно-патетический речитатив) и классицистских драматических постановок в целом (пышность представления). Огромное значение в спектаклях имели хоровые эпизоды разного характера — религиозные, пасторальные, сказочно-фантастические. Крупнейшие представители жанра — Ж. Б. Люлли, Ж. Ф. Рамо, К В. Глюк.
с. 264. πάθη του Διονύσου — "страсти Дионисовы". [506]
с. 264 (33). называемые "Судой" заглавия — Феспид в древности считался первым постановщиком трагедии и изобретателем трагических масок, но никаких достоверных сведений о нем не сохранилось. "Суда" (s. v.) относит его деятельность к первой половине 6 в. до н. э. и приписывает ему следующие трагедии: "Подвиги Пелея, или Форбант", "Жрецы", "Юноши", "Пенфей".
с. 264 (33). достаточно Dissertation upon the epistles of Phalaris — речь идет о работе знаменитого английского филолога-классика Ричарда Бентли "Рассуждение о письмах Фаларида" (1697), посвященной проблеме подлинности писем сицилийского тирана 6 в. до н. э. Фаларида. Утверждая, что письма подложны, Бентли выступил против давно устоявшегося мнения на этот счет большинства современных ему филологов, причем аргументы, приводимые им (помимо язвительных выпадов против специалистов, оказывающихся "сущими детьми" в области своей деятельности), представляли собой не только исчерпывающее исследование вопросов хронологии и истории, но и рассмотрение проблем возникновения в греческой литературе трагедии, комедии и сатировской драмы (включая тщательный анализ источников и языка).
с. 266. Если Ксеркс — это Дионис, отчего бы и его совету верных не состоять из сатиров — иронически: в трагедии Эсхила "Персы" хор представляет собой персидских старейшин (см., например, ст.1: "Вот мы, Верных Совет, как доверенных слуг государя зовут..." (пер. В. И. Иванова)).
с. 266. Сатир, ο’υτιδαν`ος κα`ι ’αμηχανόεργος, сильно полюбился г-ну Н. — Виламовиц цитирует Гесиода: "и племя негодных, никчемных сатиров" (fr. 10 а 18, в изд.: ed. R. Merkelbach and M.L. West, Fragmenta Hesiodea. Oxford: Clarendon Press, 1967).
c. 266. хор сатиров выступает, ‛ραψάμενος σκύτινον καθείμενον ’ερυθρ`ον [507]’εξ ’άκρου παχ`υ τοις παιδίοις ‛ίν’ ’η γέλως, — У Аристофана в "Облаках", где хор противопоставляет себя привычному комическому хору, эта строка начинается со слова ο’υδ`εν — "не", которое Виламовиц опускает, выводя на орхестру сатиров с их непременным атрибутом — фаллом: "твердой кожи плотный кусок <...> подвешен спереди, / Сверху красный, толстый, большой, детям на посмешище" (538-539, пер. А. И. Пиотровского).
с. 267. Ohejam satis est — еще одна явно приведенная Виламовицем по памяти и потому слегка искаженная цитата, на сей раз из Теренция: ohe iam desine deos, uxor, gratulando obtundere (Ter. Heaut. 879): "эй, жена, довольно оглушать богов благодарностями".
с. 268. τριων δ`ε μοιρων ‛η’ ν μέσω σώζει πόλιν — "род третий — серединный, опора государства и охрана закона в нем" (Еврипид "Молящие", 244-245; пер. С. В. Шервинского).
с. 268 (37). ср., для объяснения, "Финикиянки ", 535см. — "...богиня, / Что равенством зовется на земле. / Среди людей она так мирно правит, / Друзей она и ратников роднит / И с городом связует город вольный. / В ней все: и справедливость и закон" (пер. И. Ф. Анненского).
с. 268. "Молящие "относятся к тому времени, когда мрачно-суровый поэт дал увлечь себя гениальному "юному льву" — речь идет об Алкивиаде (его сравнение со львом см., например, в биографии Алкивиада (2) в "Жизнеописаниях" Плутарха. В 424-420 гг., когда была написана упомянутая трагедия Еврипида, Алкивиад только вступил на политическую арену.
с. 269. А когда у Филемона frg. inc. 40а некто хотел бы повеситься, чтобы увидеть Еврипида — см. комментарий к соответствующему месту в гл. 11 "Рождения трагедии".
с. 269 (39). "Облака I" Аристофана, Телеклейд, Каллий в интерполяции [508] у Диогена Лаэрция, II, 18 — Диоген Лаэрций передает популярное в древности мнение о том, что Сократ помогал Еврипиду писать трагедии. Текста, который он приписывает Аристофану, в сохранившейся редакции "Облаков"' нет, — это или ранний вариант, или, возможно, отрывок из одноименного сочинения Телеклида: "Для Еврипида пишет он трагедии, / В которых столько болтовни и мудрости"' (пер. М. Л. Гаспарова). Там же — фрагмент из "Пленников" комического поэта 5 в. до н. э. Каллия: " — Скажи, с какой ты стати так заважничал? / — Причина есть; Сократ — ее название!" (пер. М. Л. Гаспарова). Помощь Сократа Еврипиду была объектом насмешки и в несохранившихся комедиях Телеклида (сер. 5 в. до н. э.), см. фр. 2-3, 39-40 (Т. Kock (ed.), Comicoram Atticoram fragmenta, vol. 1. Leipzig: Teubner, 1880).
с 269 (41). дельфийский Аполлон в V веке говорил иамбами... "аполлинийство "Архилоха тоже подтверждается у него дельфийским изречением — о первом оракуле см. комментарий к соответствующему месту о дельфийском оракуле в гл.13 "Рождение трагедии" (там же приводится перевод греческого текста оракула); о словах пифии об Архилохе — см. комментарий к соответствующему месту в гл. 5 "Рождения трагедии".
с. 269 (41). у Эномая убийца носит иное имя, чем в других текстах — в рассказе Эномая, передаваемом Евсевием, убийца Архилоха назван Архием (Euseb. Praep. 33, 7-10).
С. 269 (42). Как особенно, но безличного общения между обоими, в "Облаках "Аристофана (II — 1367) — отсылка к началу второго агона комедии, где Еврипид назван представителем "новой мудрости" (1370), "мудрейшим из всех поэтов" (1377), тогда как Сократ в "Облаках" выведен наставником этой "новой мудрости".
с. 270. отрывки "Пелиад" (fr. 604-619 Nauck) являют нам хотя бы одно: стиль Еврипида был тогда по меньшей мере столь же близок его "Медее", сколь стиль "Медеи "— стилю "Финикиянок "— Постановка трагедии "Пе- [509]лиалы" на афинских состязаниях в 455 г. до н. э. — первое выступление Еврипида как драматического автора; "Медея" была написана в 431, а "Финикиянки" — в 409 г. до н. э., за несколько лет до смерти Еврипида.
с. 270 (44). Платон лишь холодно отзывается о нем как о великом трагике — см. Платон "Федр" (268 с; пер. А. Н. Егунова): "А если бы кто-нибудь в свою очередь обратился к Софоклу и Еврипиду и заявил, что умеет о пустяках сочинять длиннейшие речи, а о чем-нибудь великом, наоборот, весьма сжатые и по своему желанию делать их то жалостными, то, наоборот, устрашающими, грозными и так далее... — И Софокл, и Еврипид, думаю я, Сократ, осмеяли бы того, кто считает, будто трагедия не есть сочетание подобных речей, но связных и составляющих единое целое". Платон "Государство" (568 а; пер. А. Н. Егунова): "мудреное дело — сочинять трагедии, а ведь в этом особенно отличился Еврипид". Аристофан "Лягушки" (1413; пер. А. И. Пиотровского): "считаю мудрым этого <sc. Еврипида>, того <sc. Эсхила> —люблю".
с. 271. замечать следы чтения у этого первого собирателя книг — о Еврипиде как ценителе и собирателе книг см. Афиней 3а; Аристофан "Лягушки" 943; Еврипид фр. 369.
с. 271 (45). Так, "Автолик", 34 несомненно написано не без воздействия Ксенофана (фр. 2) — на зависимость здесь Еврипида (фр. 282 Nauck) от Ксенофана (фр. В2 DK) указывает Афиней (Х, 413 С); в указанных фрагментах обоих поэтов осуждается преклонение греков перед атлетами. Срв., например, у Ксенофана (15-22):
Будь среди граждан хотя бы кулачный боец превосходный,
Будь в пятибории кто или в искусстве борьбы,
Будь хоть в скорости ног — а это ценится выше
Всех состязаний, поди, в силе промежду мужей —
Благозакония тем не станет в городе больше. [510]
Радость невелика городу, ежели кто
Близ Писийских брегов в состязаньи одержит победу:
Ведь городская казна этим не станет жирней!
и у Еврипида (16-21):
Какую пользу городу родному,
Стяжав венок, доставил тот атлет,
Который или хорошо боролся,
Иль быстро бегал, или диск метнул,
Иль в зубы дал противнику отменно?
Сумеют ли они с врагом сразиться
Вооружившись диском, без щитов
Изгнать врагов ударом кулака?
(пер. А. В. Лебедева).
с. 271 (45). "Елена", 1617 связано с известным изречением Эпихарма — см. Еврипид "Елена" (1617; пер. И. Ф. Анненского): "Во всех делах разумное полезно недоверье"; срв. "Трезвым будь, стремись не верить, в этом сметка состоит" (Эпихарм, фр.13 DK; пер. А. В. Лебедева).
с. 271 (45). отдельные верные замечания также у раннего автора περ`ι κλοπων книге VI "Стромат "Климента — в "Строматах" (VI, 2,9,5-11,1) Климента Александрийского приводится довольно обширное сопоставление схожих мест из трагедий Еврипида и других греческих авторов (Софокла, Гомера).
с. 271. добродетели можно научиться... "Молящие", 917 (прим. 46) — "Можно обучить/ и доблести, внушая детям слушать/ И повторять, что незнакомо им. / Всю жизнь при нас — усвоенное с детства; / Воспитывайте тщательно детей" (913-917; пер. С. В. Шервинского). [511]
с. 271 (47). "Электра ", 367 — в более широком контексте эта мысль выражена так: "Узнай поди, какая кровь течет / У человека в жилах, разберись / В сердцах людей средь этой ткани пестрой: / В семье вельмож растет негодный сын, / И добрые у злых выходят дети" и т. д. (367-370; пер. И. Ф. Анненского).
с. 271 (47)."Гекуба", 569 — (о жертвоприношении Ифигении) "дева ж — последний луч — старается упасть пристойно (πολλ`ην πρόνοιαν ειχεν ε’υσχήμων πεσειν)" (пер. И. Ф. Анненского).
с. 271 (47). "Ипполит " 961 — указанный Виламовицем ст. 961 не имеет отношения к представлениям Еврипида о природных задатках человека; возможно, приводя нумерацию строк по памяти, он ошибся. Срв. в той же трагедии: "Ты человек. И коль начало доброе / В тебе сильней дурного, ты кругом права" (471 сл.; пер. С. К. Апта), также ст. 337-341, 937-942.
с. 272 (48). "Ипполит ", 374 — слова Федры из первого эписодия: "И мне сдается, не от неразумия / Несчастны мы бываем — ведь немало есть /Людей благоразумных, — нет, не в том беда. / Все дело в том, что, твердо зная лучший путь, / Мы избираем худший — то ли попросту / Из лени, то ли в поисках приятного / Забыв свой долг" (377-383; пер. С. К. Апта).
с. 272 (48). "Хрисипп" 838 — "увы, вот божественная кара для людей — если кто знает добро, но не прибегает к нему":
α’ιαι, τόδ’ ’ήδη θειον ’ανθρώποις κακόν,
‛όταν τις ε’ιδη τ’αγαθόν, χρηται δ`ε μή.
c. 272 (48). оттуда же фр. 912— "Тебе, кто заботится обо всем, совершаю жертвенное возлияние, Зевс, — или Аид, если ты хочешь так называться. Ты же прими от меня обильную безогненную всеплодную жертву. Ибо ты и среди небесных богов держишь Зевсов скипетр, и повелеваешь подземными богами в Аиде. Пошли на свет души умерших для тех, кто [512] хочет узнать, откуда произросли несчастья, каков корень бед, к кому из блаженных богов следует приносить жертву во избавление от страданий".
с. 273 (49). μηδ’ ’`ην δοκης μ`εν ‛η δ`ε δόξα σου νοσει φρονειν δόκει τι — "Вакханки ", 311 — "И, если ум твой поврежден, покинь уверенность, что непреложно судишь" (пер. И. Ф. Анненского).
с. 273 (49). Срв. 324, 332, 359, 480, 1304- ’αχαλίνων στομάτων ’ανόμου τ’ ’αφροσύνας τ`ο τέλος δυστυχία — "В честь бога пляска и седым идет" (324), "Теперь не здраво судишь ты, — ум затемнен в тебе пустым мечтаньем" (332-333), "Твое безумье бешенством сменилось" (359), "Глупец, кто мудро говорит с невеждой" (480), "Как вы, он бога не хотел признать" (1302); греческая цитата — "Необузданным речам и безверья слепоте злой конец определен" (ibid., 386-388).
с. 273. трагедию эту Еврипид писал — Еврипид писал "Вакханок", живя в Македонии при дворе царя Архелая, где провел последние годы жизни (ум. 407/406 до н. э.).
с. 273. исправлять домашнюю работу г-на профессора Н. τ`ην μ`εν γ`αρ ’εξαντλουμεν ‛η δ’ ’επεισρέει (греч.) — "одну мы исчерпали, но нахлынула другая" — строка из неизвестной трагедии неизвестного автора (см.: Tragica adespota, fr. 89 Nauck), уже в античности ставшая поговоркой, обозначавшей непрерывную череду неприятностей.
С. 274. в странствиях его по лабиринту троп, или же по μυρμήκων ’ατραποις — букв, "муравьиные тропинки" (греч.), у греческих комедиографов — о музыкальном исполнении, осложненном трелями и арпеджио (см. Аристофан "Женщины на празднике Фесмофорий", 99-100: Еврипид [имея в виду выступление трагика Агафона]: "Молчи, он пение свое сейчас начнет". Мнесилох: "Хитросплетения тропинок муравья?" (пер. Н. Корнилова); срв. Pherecr. fr.145,23). [513]
с. 274. Окнов труд— Окн (букв. греч. "нерешительность") — персонаж известной в древности фрески Полиглота в Дельфах (см.: Paus. 10.29.1), где он был изображен плетущим из соломы веревку, которую тут же поедает стоящий позади него осел; одно из возможных истолкований этой аллегории: тщетность всехтрудов, совершаемых с нерешительностью. По местному преданию, сообщаемому Павсанием, Окн был трудолюбивым человеком, жена которого растратила все заработанные им деньги. Имя Окна вошло в поговорку как символ бессмысленной деятельности (срв. "бочка Данаид").
с. 275 (52). ибо тот ("Поэтика " 1456 а 27) как раз одобряет обращение с хором у Софокла... чья "Поэтика" в глазах самого Лессинга обладала доказательностью Евклидовых теорем — речь идет о противопоставлении Аристотелем Софокла Еврипиду в вопросе о степени участия хора в общем действии: "Также и хор следует считать одним из актеров, чтобы он был частицей целого и участвовал в действии не так, как у Еврипида, а так, как у Софокла" (1456 а 25-27; пер. М. Л. Гаспарова). Как известно, Лессинг положил учение Аристотеля о трагедии в основу своей собственной эстетической теории драмы как средства нравственного воспитания человека, излагавшейся им в "Гамбургской драматургии".
с. 275. ‛ο μηδ`εν ε’ιδ`ως Ο’ιδίπους, которого Тиресий попрекает: σ`υ κα`ι δέδορκας κο’υ βλέπεις ‛ίν’ ε’ι κακου! — Речь идет о ссоре Эдипа с прорицателем Тиресием (Софокл "Эдип-царь"). Эдип — о своей победе над Сфинксом: "я пришел, Эдип-невежда, — и смирил вещунью, решив загадку" (397). Тиресий на это отвечает: "Хоть зорок ты, а бед своих не видишь" (413; пер. С. В. Шервинского).
с. 275. ’εν τω μαθειν ’ένεστιν η’υλάβεια των ποιουμένων — "лишь в знанье защита нам на жизненном пути" (Софокл "Эдип в Колоне", 115-116; пер. С. В. Шервинского). [514]
С. 275. ‛ο πασι κλειν`ος Ο’ιδίπους καλούμενος — "тот, кого все называют славным Эдипом" (Софокл "Эдип-царь", 8).
С. 275. κα`ι τ`ο γενναιον τρίτον στέργειν διδάστκει — "в-третьих, я от природы научен терпеть", слегка измененная цитата из трагедии "Эдип-царь" (στέργειν γ`αρ α‛ι πάθαι με χ’ω χρόνος ξυν`ων μακρ`ος διδάστκει, κα`ι τ`ο γενναιον τρίτον, 7-8: "ибо терпеть научили меня страдания, долгие годы жизни и, в-третьих, моя природа").
с. 275 . в параллельном варианте мифа Кера погибала от руки Коройба — Коройб (Кореб, Κόροιβος;) — герой ряда древнегреческих сказаний; буквально его имя означает "дурачок" (срв. Иван-дурак в русских сказках). Согласно одному аргосскому мифу, пересказанному Павсанием (1,43,7-8), Кореб убил посланное Аполлоном чудовище (Пойна, т. е. "Месть" — у Павсания; Кера, т. е. "Погибель" — в эпиграмме Палатинской антологии (VII154)), убивавшее детей, и впоследствии получил прощение у бога в Дельфах. Очевидно, Виламовиц вспоминает эту историю из-за того, что имя ее главного героя-"глупца" может быть сопоставлено с соответствующим эпитетом "невежды" Эдипа.
с. 276. "метафизически утешающей "трагедии, по каковой г-н Н. проводит свои занятия — имеется в виду соответствующее истолкование Ницше роли хора сатиров в греческой трагедии (см. "Рождение трагедии", гл. 7: "метафизическое утешение, что жизнь в основе вещей несмотря на всю переменчивость явлений неразрушима, могуча и полна удовольствий, — это утешение и является физически недвусмысленным образом в облике хора Сатиров", и т. д.)
С. 276. μων τάδε λεύσσεις φαίδιμ’ ’Αχιλλευ … ’ιήκοπον ο’υ πελάθεις ’επ’ ’αρωγάν... — "это видит твой взор, блестящий Ахилл" (Аристофан "Лягушки", 992) — "Почто не спешишь на подмогу усталым?" (ibid., 1265, 1271) — см. примечание ниже. [515]
с. 276. δύο σοι κόπω Α’ισχύλε τούτω — "Эсхил, тебе уже вторая подмога !" (Аристофан "Лягушки", 1268). Слова Диониса из сиены состязания поэтов, в которой Еврипид, желая высмеять тяжеловесное однообразие и бессвязность стихов в трагедиях Эсхила, то и дело чередует строки из его трагедий с придуманным им самим в "эсхиловском стиле" стихом "Почто не спешишь на подмогу усталым?", никак не связанным с их контекстом. Виламовиц иронически цитирует аристофановскую комедию, намекая, что Ницше, одержимый своими собственными идеями, безответственно смешивает их с представлениями Эсхила (в которых разбирается довольно плохо) и выдает за концепции, лежащие в основе греческой трагедии.
с. 276. ο’υκ ’έχω προσεικάσαι πάντ’ ’επισταθμώμενος / πλ`ην Δι`ος ε’ι τ`ο μάταν ’απ`ο φροντίδος ’άχθος / χρ`η βαλειν ’ετητύμως — Виламовиц цитирует слова хора из трагедии Эсхила "Агамемнон" (163-166), обращенные к Зевсу и явно не согласующиеся с утверждением Ницше о том, что греческая трагедия признавала Мойру высшей правительницей мира: "Кто бы ни был ты, великий бог, / Если по сердцу тебе / Имя Зевса, "Зевс" зовись. / Нет на свете ничего, / Что сравнилось бы с тобой. / Ты один лишь от напрасной боли /Душу мне освободишь." (пер. С. К. Апта). См. также примечание ниже.
с. 276 (54). См. фрагмент "Гелиад" в издании Наука в разделе "Евфорион "— очевидно, имеется в виду цитируемый эллинистическим поэтом-эрудитом Эфворионом (кон. 3 в. до и. э.) отрывок из несохранившейся трагедии Эсхила "Гелиады": "Зевс — эфир, Зевс — земля, Зевс — небо, / Зевс — это все, и он же — то, что превыше всего" (fr. 70 Nauck (TGF) = fr.l05a в изд.: Н. J. Mette (ed.), Die Fragmente der Tragödien des Aischylos. Berlin, 1959).
И. Наук (Nauck; 1822-1892) — филолог-классик, исследователь Гомера, Гесиода, Еврипида, Бабрия, Федра и Порфирия, крупный специалист в области конъектуральной критики текста, издатель фрагментов гречес- [516]ких трагиков ("Tragicorum Graecorum fragmenta", 2-е изд. 1889); ординарный профессор греческого языка и литературы в Санкт-Петербурге, член Петербургской Академии наук (срв. лемму в словаре Брокгауза-Ефрона: "Наук (Johann Nauck; у нас Август Карлович)").
с. 276. τρίτος Α’ισχύλε σοι κόπος ο’υτος.— "Эй, Эсхил! Это — третья подмога" (Аристофан "Лягушки" 1272, пер. А. И. Пиотровского). См. примечание выше.
с. 276. Вот твой мир! Вот это—мир! —ликует г-н Н. Он и не подозревает о том, что это вопрос, который Фауст задает с горькой иронией — в самом начале поэмы (1409): "Таков твой мир! Твой отчий кров!" (пер. Б. Л. Пастернака).
с. 276. τηλαυγ`ες πρόσωπον — "далекосияющий лик" (из гомеровского гимна "К Солнцу", 12-13)
с. 277. Lasciate ogni speranzft voi ch'entrate — "Оставь надежду всяк сюда входящий" (Данте "Божественная комедия", "Ад", песнь 3, ст. 9)
с. 278. В сердце — наполнены смысла, Форму — в духе сохранить. — из стихотворения Гете "Прочное в сменах" (цикл "Бог и мир").