Г.Брандес о философии Ф.Ницше
(на материале переписки Ф.Ницше и Г.Брандеса)
Выжлецов П.Г.
По изд.: Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2016. № 9(71) C. 37-40.
www.gramota.net/materials/3/2016/9/8.html
Аннотация: В статье рассматривается интерпретация философии Ф.Ницше, осуществленная Г.Брандесом в контексте популяризации его личности и идей. При этом оказывается, что переписка между авторами дает ответ на вопрос, касающийся философских условий возможности истинности указанной интерпретации. Осмысление языка описания, метода и личностных установок Брандеса позволяет утверждать, что при рассмотрении работ Ницше он придерживался биографического и психологического, а не философско-эстетического подхода. Критика "психологизма" в западноевропейской мысли XIX века представлена на примере идей М.Хайдеггера.
В контексте современной ницшеаны считается, что именно Г. Брандес «совершил первое главное открытие Ницше» [11, p. 289]. Вместе с тем, попытка первого истолкования философии Ницше, по-видимому, принадлежала все же не Брандесу, а К. Шпиттелеру. Есть основания полагать точкой отсчета ницшеаны первый обзор «творчества Ницше в целом» [10, с. 296], принадлежавший К. Шпиттелеру, опубликованный 1 января 1888 г. К. Шпиттелер – швейцарский писатель, впоследствии ставший лауреатом Нобелевской премии (1919).
В нескольких письмах Ф. Ницше охарактеризовал статью Шпиттелера [3, с. 66-67]. Согласно Ницше, последний сосредоточился на вопросах «эстетики», – в основном «формы» («…он проводит различия между формой разных книг и периодов») и «стиля» [4, с. 298, 299]. В результате Шпиттелер прошел мимо философского содержания («сути дела» по Ницше) и «проблем» [Там же, с. 298]. Также, согласно Ницше, он читал его работы в первый раз, а многие не читал совсем [Там же]. В книге «Ecce homo» Ницше сделал вывод как об «общем обзоре» своих сочинений, осуществленном К. Шпиттелером, так и о статье П. Видманна: «…каждое предложение здесь… оказывалось поставленной с ног на голову истиной…» [5, с. 224].
Вместе с тем, именно Г. Брандес положил начало будущей мировой известности Ф. Ницше. Георг Брандес (1842-1927) – датский критик, историк и исследователь литературы своего времени, публицист и писатель. Ницше увидел у него «дар» к «психологической оптике» и способность разрешать сложнейшие задачи «современной души» [4, с. 293]. В апреле и мае 1888 г. Брандес с целью популяризации прочитал пять публичных лекций в университете Копенгагена о личности и идеях Ницше и положил начало его будущей известности.
Появлению замысла лекций предшествовала переписка Ф. Ницше с Г. Брандесом, и первый выступил ее инициатором [3, с. 67]. Нужно уточнить, что письма Ницше значимы в контексте его наследия. Так, М. Хайдеггер подчеркивает, что автобиографические записи, включая письма и дневники, связаны с осмыслением Ницше своей задачи: «…наброски к своим письмам он записывает прямо в “рукописи” – …потому, что эти письма (ибо и они суть размышления) принадлежат его сочинениям» [9, с. 227].
В переписке следует особо выделить две темы: 1) высказывание «аристократический радикализм» (Г. Брандес); 2) популяризацию Ф. Ницше как личности и философа, предполагающую и истолкование его текстов. В данном случае следует поставить вопрос о том, дают ли письма ответ на вопрос, касающийся условий возможности истинной интерпретации философии Ницше.
Аристократический радикализм. Переписка началась с письма Г. Брандеса от 28 ноября 1887 г., где он, в частности, писал: «Духом новизны и самобытности веет от Ваших книг. Я не совсем еще понимаю то, что я прочел, мне не всегда ясно, к чему Вы стремитесь. Однако многое согласуется с моими… мыслями и симпатиями – пренебрежение к аскетическим идеалам и глубокое неприятие демократической усредненности, Ваш аристократический радикализм» [4, с. 288]. В этом же письме Брандес упоминал о своем способе прочтения текстов, о некотором «вчувствовании» (в контексте того, что ему «нелегко бывает вчувствоваться») [Там же, с. 289]. В первом же письме Брандес различил свое, – то, что «согласуется» с его воззрениями, и чужое («чуждое»), – то, что не согласуется с ними. На этом различии он часто делал акцент и в дальнейшем [2, с. 49].
В ответном письме Брандесу, написанном 2 декабря 1887 г., Ницше обратил особое внимание на высказывание, в котором он обнаружил принципиальную характеристику своей работы: «Выражение “аристократический радикализм”, которое Вы употребили, очень удачно» [4, с. 287]. Ницше назвал это высказывание наиболее «толковыми словами» о себе: «Как далеко этот образ мыслей меня уже завел в моих идеях, как далеко он меня еще заведет – это я почти, что боюсь себе и представить» [Там же]. По-видимому, Ницше усмотрел за высказыванием «аристократический радикализм» нечто несравнимо большее, чем оно содержало в себе. А именно, он увидел в нем обозначение того философского призвания, которое определяло его «образ мыслей», строй и последовательность идей [3, с. 67].
В то же время, Ницше немногим ранее назвали «философом юнкерской аристократии» [4, с. 283], а он признавал лишь надсословную аристократию свободных умов, способную созидать великое и достойное – высшую культуру и новые ценности; ту аристократию, которой, по замечанию Р. Дж. Холлингдейла, не существовало в форме конкретно-исторического сословия.
В следующем письме Брандеса от 17 декабря 1887 г. проясняется аспект, важный для интерпретации, осуществленной Брандесом в целом: «Я употребил выражение “аристократический радикализм”, поскольку именно это соответствует моим политическим убеждениям» [Там же, с. 290]. Из фрагмента следует, что под высказыванием «аристократический радикализм» Брандес понимал: 1) личные «убеждения»; 2) их «политический», а не философский характер [2, с. 50]. То есть, Брандес спроецировал свои воззрения на тексты Ницше, и шире, – искал «совпадений» со своими «вкусами» [4, с. 290]. Поэтому не удивительно то, что оба приписали высказыванию «аристократический радикализм» различный смысл [3, с. 67]. Так, согласно предположению Э. Белера, за высказыванием Брандеса обнаруживается «индивидуализм» как характеристика мышления и личности Ницше, – «аристократический радикализм или индивидуализм» [11, p. 291]. А Ницше, наверно, относил к радикализму избранных, – «воспитателей», которые «сами воспитаны», – «аристократов духа» [5, с. 56], что делает актуальной проблему самости.
Об интерпретации философии Ф. Ницше. В письме от 11 января 1888 г. Брандес писал, что перечитывает все книги Ницше, которые у него были, замечая: «Есть пара мостов, которые ведут от них к моему внутреннему миру: цезаризм, ненависть к педантству, вкус к Бейлю и т.д. Но по большей части они мне еще чужды. Кажется, что наши с Вами переживания… бесконечно разнородны» [4, с. 295].
Следует отметить, что в письме от 7 марта 1888 г. Брандес увидел свою «жизнь в борьбе» с «господствующей всюду посредственностью» [Там же, с. 304-305]. В ответном письме от 27 марта 1888 г. Ницше выразил «преклонение» перед тем, «кто под пасмурным небом не теряет веру в себя, не говоря уже о вере в “человечество”…» [Там же, с. 307]; перед тем, кто способен на «борьбу» и с более «самобытными натурами» [Там же]. В частности, и на этих основаниях Ницше причислил Брандеса к «немецкому романтизму» («Ваш “Немецкий романтизм”») [Там же]. В данном контексте следует отметить, что В. Виндельбанд обнаруживал «иррационализм» в движении «бури и натиска» [1, с. 301], где утверждалась загадочность, скрытость человеческой «индивидуальности». Согласно Виндельбанду, «иррациональное» начало, которое реализовывалось в поэзии, исходило из «чувства», что самое «единичное», а именно, – «индивидуальность» конкретного человека, не выводима «из общего», что «в личном существовании» сохраняется «нечто непроницаемое» [Там же, с. 300]. Это «непроницаемое» есть «граница» и перед ней познающий разум «должен» останавливаться, поскольку: «Это сокровенное можно только чувствовать, переживать» [Там же]. Таким образом, понятия – «переживание», «борьба» с «посредственностью» – сближают Брандеса с традицией романтизма.
Далее следует наметить те терминологические особенности, посредством которых устанавливаются различия, отчасти задающие и структуру переписки. А именно: родство – чуждость («переживаний», Брандес), совпадения – несовпадения («вкуса»), нравится – «не нравится» (Брандес об идеях Ницше). Нужно подчеркнуть, что терминология, связанная с «переживанием», «вкусом», «вчувствованием» (Г. Брандес), «немецким романтизмом» (Ф. Ницше), по меньшей мере, косвенным образом относится к области эстетики. Прояснить вопрос относительно того, насколько указанные термины соответствуют внутреннему философскому содержанию эстетики, может помочь небольшой экскурс.
Рассматривая историко-философский ракурс становления эстетики, М. Хайдеггер подчеркивает: «у греков были не переживания, а настолько… ясное знание» [9, с. 81], что им не было нужды в «эстетике». В исторических истоках существо будущей эстетики заключалось в философии: «Философское размышление о сущности искусства и прекрасного уже начинается как эстетика» [Там же, с. 80]. Во время Платона и Аристотеля начиналось осмысление искусства в ракурсе категорий «формы» и «материи», а «произведение искусства» являло себя через соответствие со своим эйдосом. Поэтому: «…подлинно себя являющее и ярчайшее, есть прекрасное» [Там же, с. 82]. Другой аспект в осмыслении искусства греками характеризуется через соотношение понятий «фюзис» и «технэ», где «технэ» сначала обозначало такое «знание», которое определяло способы человеческого «созидания». В связи с тем, что позднее понимание «технэ» стали связывать «…с изготовлением и представлением красивых вещей, осмысление искусства через постижение прекрасного перемещается в область эстетики» [Там же, с. 84].
Согласно М. Хайдеггеру, Новое время было вызвано к жизни изменениями в истории человечества вообще, что привело к формированию следующей установки: «Человек и его свободное знание о себе самом… его свободное самоопределение, его способ восприятия и чувствования вещей, короче, “его вкус”, выносит решение о сущем» [Там же, с. 85]. Именно в эту эпоху происходит обоснование эстетики, в области которой осмысление прекрасного осуществляется посредством соотнесения «с чувствованием человека», а эстетика должна стать при сопоставлении с метафизикой «логикой чувственности» [Там же]. По мере утверждения эстетики происходит распад «великого искусства», и поэтому само «…искусство утрачивает свою суть: …представлять абсолют, то есть утверждать его как некое мерило в сфере существования человека в истории» [Там же, с. 86]. Согласно М. Хайдеггеру, вместо реализации указанной задачи в XIX веке «…знание об искусстве превращается в разыскание и исследование чистых фактов из его истории» [Там же, с. 91]. То есть, определяющим путем развития становится специализация этого знания, осуществляющаяся в поле исследований по «истории искусства». В результате, согласно М. Хайдеггеру: «Эстетика превращается в психологию, действующую по принципу естественных наук, то есть чувствования как наличные факты подвергаются эксперименту, наблюдению и измерению…» [Там же, с. 92]. Позитивистские тенденции проявляются в применении естественнонаучного критерия к эстетической сфере, что приводит к господству «психологизма» и в области литературных исследований.
Поэтому характеристика М. Хайдеггера показательна и в случае с Г. Брандесом. Как уже отмечалось, изучая книги Ницше, последний искал «совпадений» со своими «вкусами» [4, с. 290], а то, что с ними не совпадало, истолковывал скорее софистически. Следует также отметить, что в университете Брандес изучал эстетику и философию (Г. Гегеля и Л. Фейербаха) и получил докторскую степень за работу по эстетике. Обратившись преимущественно к исследованию литературы, Брандес долго следовал подходу И. Тэна, но обнаружил, что данный подход ведет «к построению истории литературы без авторов» [8]. В результате в 1880-х гг. он стал следовать методу, построенному по образцу, предложенному Сент-Бевом, в котором сказались позитивистские тенденции: «…мы еще не знаем… произведения прошлого, пока нам не удалось уяснить себе душевное состояние, из которого оно возникло, и составить себе представление о личности, оставившей нам его» [Там же]. На этом основании метод Брандеса, который он применил и к текстам Ницше, характеризуется как «портретно-биографический», где исторические, культурные, духовные события оказывались лишь «фоном» для «психо-биографической конструкции писателя» [Там же]. Таким образом, например, источник произведения обнаруживался не в духовном самосознании эпохи, ориентированном на «абсолют» (М. Хайдеггер), а в душевной жизни автора.
Популяризация Ф. Ницше как личности и философа. В письме Ницше от 3 апреля 1888 г. Брандес сообщал, что он «ощутил» нечто сродни «гнева» из-за того, что Ницше совсем неизвестен в Скандинавии, и «решился разом сделать Вас известным», анонсировав в газете «лекции о Ваших произведениях» [4, с. 308].
С этого момента в переписке появилась практическая направленность, – Ницше должен обрести известность в кругах образованной публики Скандинавии, впоследствии и более широкую, а Брандес внести в этот процесс, решающий вклад, причем он наметил шаги к успеху: автобиография, портрет, реклама в крупной газете, статья.
Как отмечалось выше, в апреле и мае 1888 г. Г. Брандес прочитал пять лекций в университете Копенгагена «“О немецком философе Фридрихе Ницше”. Лектор – приват-доцент доктор Георг Брандес» [Там же, с. 316]. В письме от 23 мая Брандес рассказал о прочитанных им лекциях, и оно стало основным источником знания Ницше о своей зарождающейся популярности.
Брандес видел свою заслугу в том, чтобы доступно для публики изложить то, что в исходной «форме» содержалось у Ницше; дать характеристику отношения последнего к современникам и ознакомить с «мастерской» его мысли; выделить сходства, а затем провести различия между своими идеями и идеями Ницше; представить «психологический портрет автора» [Там же, с. 317]. Брандес сообщал, что имя Ф. Ницше обрело популярность среди образованных людей в Копенгагене, и подчеркивал, что не относит «чисто философское» к своей специальности и поэтому не считает себя «достаточно компетентным» [Там же] в этой сфере. На основании сказанного, он отказывался от публикации своих лекций и позднее повторил: «Я лишь некомпетентен» [Там же, с. 329].
Констатация Брандесом своей некомпетентности в области философии, наряду с использованием психолого-биографического метода, подчинившего себе и содержание терминологии («переживание», «вкус», «вчувствование»), обусловили невозможность философской интерпретации текстов Ницше [3, с. 68] в лекциях и эссе. Современный исследователь Э. Белер характеризует Брандеса как такого критика, который видел свою задачу в открытии новых авторов, а не только в изучении известных произведений, и он обладал особым талантом, состоявшим «в умении почувствовать именно то, что его современники хотели услышать» [11, p. 289]. Последний аспект, заключавшийся в том, что Брандес проговаривал те мысли, которые соответствовали взглядам большей части образованной публики, – открывает возможность сопоставления активности Брандеса с деятельностью софистов.
Г. Брандес частично опубликовал свои лекции в газете «Politiken», и они стали основой для эссе «Ф. Ницше: аристократический радикализм» (1889) [Ibidem]. Подход Брандеса в эссе представляет собой обзор ряда книг Ницше. Так, отмечая, что он не считает необходимым рассматривать все работы, Брандес формулировал задачу следующим образом: «…изобразить в рельефе наиболее оригинальные мысли его и выражения, так, чтобы читатель мог… составить себе представление» об уме и характере «этого мыслителя» [7, кн. XI, с. 146]. Примером биографического подхода может послужить то, что Брандес называет Ницше «польским шляхтичем, европейски-воспитанным светским человеком и космополитическим мыслителем», а взаимосвязанного с ним психологического, – что он разражается «бранью» против своих «соперников», которых ненавидит, а это и выдает в Ницше «немецкого профессора» [Там же, кн. XII, с. 161]. Одновременно Ницше характеризуется и как «немецкий современный философ», конкурентами которого были лишь Н. Гартман и Е. Дюринг [Там же], причем как над книгами Ницше, так и Гартмана, хоть и отчасти, но все же веял «дух Бисмарка» [Там же, с. 160]. Особенности интерпретации Брандеса в лекциях и эссе Э. Белер иллюстрирует так, – когда Ницше критиковал «культурный прогресс», счастье человека, «мораль общества благосостояния», Брандес возражал ему, утверждая, что целью «морали общества благосостояния» является обеспечение человечеству «больше удовольствия и меньше боли» [11, p. 290]. То есть, оказывается, что: «…Ницше… не приводил доводов против принципа благосостояния в морали; его аргументация осуществлялась на совершенно другом уровне» [Ibidem].
В заключение нужно подчеркнуть, что деятельность Э. Ферстер-Ницше в сотрудничестве с П. Гастом по подготовке третьего издания собрания сочинений Ф. Ницше позволит Р. Дж. Холлингдейлу сделать следующий вывод о Ницше в связи с его смертью 25 августа 1900 г.: «Он не знал ни того, что стал знаменит, ни того, что эта известность покоится на искажении почти всего, чему он учил» [10, с. 380]. Вторая часть высказывания в полной мере характеризует и интерпретацию, осуществленную Г. Брандесом.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Виндельбанд В. Избранное: Дух и история / пер. с нем. М.: Юрист, 1995. 687 с.
2. Выжлецов П. Г. Философские и культурные аспекты переписки Ф. Ницше и Г. Брандеса // Научная сессия ГУАП: сб. докл.: в 3-х ч. СПб.: ГУАП, 2011. Ч. III. Гуманитарные науки. С. 49-53.
3. Выжлецов П. Г. Э. Белер о некоторых рецепциях и интерпретациях философии Ф. Ницше // Вопросы культурологии. М., 2013. № 6. С. 65-70.
4. Ницше Ф. Письма / сост., пер. с нем. И. А. Эбаноидзе. М.: Культурная революция, 2007. 400 с.
5. Ницше Ф. Полное собрание сочинений: в 13-ти т. / Ин-т философии. М.: Культурная революция, 2009. Т. 6. Сумерки идолов. Антихрист. Ecce homo. Дионисовы дифирамбы. Ницше contra Вагнер / пер. с нем. Ю. М. Антоновского,
Я. Э. Голосовкера и др.; науч. ред. И. А. Эбаноидзе. 408 с.
6. С-а В. Фридрих Ницше. Аристократический радикализм. Статья Георга Брандеса / пер. с дат. // Русская мысль. М., 1900. Кн. XI. С. 130-153.
7. С-а В. Фридрих Ницше. Аристократический радикализм. Статья Георга Брандеса / пер. с дат. // Русская мысль. М., 1900. Кн. XII. С. 143-161.
8. Фриче В. Брандес Георг [Электронный ресурс] // Литературная энциклопедия. 1930. Т. 1. URL: http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-5741.htm?cmd=2&istext=1 (дата обращения: 23.08.2016).
9. Хайдеггер М. Ницше: в 2-х т. / пер. с нем. А. П. Шурбелев. СПб.: Владимир Даль, 2006. Т. 1. 608 с.
10. Холлингдейл Р. Дж. Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души / пер. с англ. A. B. Милосердовой. М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. 383 с.