О свободной смерти
Бывает, люди умирают слишком рано,
Бывает, поздно умирают, но ученье:
"Умрите вовремя!" - не в моде обученья...
Кто не жил вовремя, то как умрет, как надо...
Уж, лучше просто, не родиться никогда.
Так посоветую я лишним людям, да...
Но, даже лишние, и сам пустой орех
Желает, чтоб его разгрыз, хотя б и грех!
Я покажу вам смерть священную, она
Кому - то жалом станет, а кому обетом.
Коль умирает Путь свершивший, светлый светом,
То в окружении его уж не толпа...
А те, кто верят и дают святой обет!
И умирающий пусть клятвы освятит.
Такая смерть звезду на небе возродит!
Но и в борьбе растратить душу - тоже Свет!
А я свою вам смерть хвалю - Она свободна!
Она приходит, если я ее хочу,
Когда есть цель и есть наследник по лучу,
Тогда и смерть моя для них богоугодна.
Желая славы, нужно вовремя уйти,
Проститься с почестью и знать один лишь труд.
Не позволяйте есть себя всем, кто не глуп
И видят вкусным вас, десертом... на Пути...
Бывают кислые плоды, что осень ждут,
И тот последний день, где сладость побеждает.
Но тут же сморщенными станут, кто не знает!
Бывают, сладкими и летом, но... гниют
Стареют сердцем, не умом...
Кто поздно юн,
Надолго юность сохранит в уме и в сердце.
О, где ж найдется проповедник скорой смерти,
Что словно буря по волнам песчаных дюн...
Но слышу проповеди я лишь о терпенье...
Земное слишком долго терпит вас, покорных.
Поймите это, наконец, в краях просторных
Иисус знал слезы, да и скорбь - тоску Творенья.
Зачем вернулся из пустыни... Может быть,
Он научился бы любить и эту землю,
И с нею радоваться тоненькому стеблю!
Он слишком рано умер, он бы должен жить
Тогда бы он и от ученья очень смело
Отрекся б честно, благородства бы хватило.
Он был незрел тогда, незрелой стала сила,
И тяжела душа, и крылья неумелы...
Но, зрелый муж гораздо более ребенок,
Чем всякий юноша, и меньше скорби в нем!
Он понимает Жизнь и Смерть, полон Времен,
И говорит он Нет, когда для Да лед тонок.
Так, даже в смерти должен дух пылать зарею!
Тут Заратустра бросил мяч: - Лови, наследник!
А я поймала Слово сердцем: - Ты мой пленник!
И... Господин, и Царь, и брат... Дышу Тобою!
Не говорил так Заратустра, это я
Его признания рифмую для себя...
Танцевальная песнь
О, Жизнь! В глаза твои взглянул недавно я...
Мне показалось, что в поток непостижимый
Влетел невольно я, но Волею движимый,
На чудо - удочку попался! Ты меня...
Златою удочкой своей давно поймала,
Смеясь задумчиво: - Так рыбы говорят
О том, чего не постигают... Что, не рад?
И глубины моей, и Вечности... все мало?
Дика, изменчива... Я - женщина! Смотри!
Но вы, мужчины, добродетельной меня
Желали б видеть... - так смеялась Жизнь моя,
Непостижимая, как всполохи зари!
Я ни за что не верю ей, когда она
Смеется так и говорит совсем нелестно
И о себе, и обо мне. Она - невеста,
Еще не знающая мужа. В ней стрела!
И с дикой Мудростью своей я говорил...
Она сказала с гневом мне: - Да ты желаешь,
Ты жаждешь, любишь, хвалишь Жизнь, хотя не знаешь!
А я, рассерженный, чуть правдой не вспылил...
Но все ж, сдержался, ведь нельзя ответить злее,
Чем чистой правдой в око Мудрости своей:
- Коль ненавидишь, то и любишь всех сильней!
Сказал я в сердце... - Что же может быть мудрее?
Люблю я Мудрость оттого, что Жизнь она
Напоминает очень сильно... Смех ее,
Златая удочка, глаза и острие
Над бездной смысла, где теряются слова..
Однажды, Жизнь спросила: - Мудрость что такое?
И я воскликнул: - То, что алчут неустанно!
Она изменчива, упряма, многогранна,
Лукава, зла, она же... женщина, не скрою...
Не верю ей, когда себя она ругает! -
И улыбнулась едко Жизнь: - О ком же ты
Мне говоришь? Не обо мне ли? Все - тщеты.
Теперь... о Мудрости скажи, она все знае
И Жизнь Возлюбленная... вновь глаза раскрыла,
В непостижимый вихрь всецело увлекая!
Мне показалось... я живу, Ее не зная...
Но почему она, Все зная, правду скрыла...
О возвышенных
Вы говорите мне: - О вкусах... да не спорят.
Но жизнь - есть спор о вкусах, привкусах судьбы!
Вкус - это вес, и весовщик, да и весы.
Какая жизнь без спора! Коль не спорят, вздорят...
О, как спокойна глубина сей жизни моря...
Но кто бы знал, каких чудовищ неизвестных
Она скрывает от суждений легковесных,
Она блестит от смеха шалости, им вторя...
Сегодня видел я возвышенного духом.
О, как душа моя смеялась над добычей,
Что насбирал он в форме истин, басен, притчей.
На нем шипы, но нет же розы с нежным пухом.
Не научился он улыбке Красоты!
И возвратился сей охотник с леса знанья,
Храня серьезность и трагизм всепониманья -
Непобежденный зверь попыток и тщеты...
Но, если б этот устремленный... утомился
Своей возвышенностью, вот тогда бы та
К нему приблизилась, святая Красота.
И лишь тогда бы томный... вкусненьким напился.
Когда он сам отовратится от себя,
И через собственную тень сам перепрыгнет,
Да прямо в солнце, где обители достигнет,
Тогда поймет, Что дарит Истина, светя.
Как белый вол идти пред плугом должен он,
Хваля мычание свое и все земное.
Трудиться, рук не покладая, вот какое
Ему призвание должно быть, вот закон!
Люблю вола я в нем, но нынче уж хочу
Еще и ангела заметить, а во взоре
Его увидеть вознесенным в тихом море,
И победителем чудовищ...
Научу
Его познание улыбке и свободе!
Еще не стих поток его страстей, и он
Лишь Красотою будет тихо поглощен,
Расслабит мускулы души на небосводе...
Для всех возвышенных в том трудность их борьбы.
Когда же власть небес нисходит Красотой,
То вознесенный обретает мир - покой,
И сам становится явленьем Красоты!
Вторю ему, как эхо, как сама Земля...
P.S. Но что случится с тем, кто ныне вознесен?
В природе нет застывших звеньев у времен...
Так страшно думать мне об участи его,
Но вознесенным быть прекраснее всего...
И пусть случится все, чему приходит срок,
Пока дышу, осознаю я свой урок.
- С тех пор, как лучше знаю тело, - он сказал
Ученику, - я говорю в ином уж смысле
О духе и Непреходящем - символ мысли! -
А ученик: - Поэты лгут! Ты отмечал...
Но почему сказал, что слишком много лгут? -
Ему на это Заратустра: - Я не тот,
Кто все свои ответы знает наперед.
Я пережил себя... И мнений жалких спрут...
Меня не держит цепкой памятью моей.
Хранить все мнения? О, это слишком много!
А сколько птиц уж улетело от порога,
А сколько новых появилось у дверей!
Так я сказал тебе, что много лгут поэты?
Но Заратустра же поэт... Ты веришь мне?
- Я в Заратустру верю, в свет твой, что во тьме!
- Мы лжем всегда, когда молчат в душе рассветы...
Должны мы лгать и оттого, что знаем мало,
И плохо учимся, но... кто не разбавлял
Из нас, поэтов, то вино, что разливал
По кубкам жаждущих? Что с ложью этой стало...
Нас... тянет к нищим духом от сего незнанья,
К девицам глупеньким и женским разговорам,
Мы верим в мудрость, заповеданную хором
Народных притчей и истоков осознанья...
Как будто некий тайный ход там существует...
И вот поэт, на травке лежа... размечтался,
Что между небом и землей он оказался,
По воле Высшей и могучей он рифмует!
а тем гордится перед смертными простыми,
Мечтая сладко о любви невыразимой,
И о Богах и светлой лире среброкрылой...
Как утомился я поэтами такими,
От их поверхностных и пенных завываний,
Где мысль глубокая не может уродиться!
Немного похоти, немножко скуки в лицах -
Вот таковы их мысли в мелком море знаний.
И для меня их переливы арф бездумных,
Похожих крайне на слепое дуновенье
Бесплотных ангелов, не знающих горенья,
Безынтересно, как "аккорды однострунных"...
Пока все это Заратустра говорил,
Сердился сильно ученик, хотя молчал.
Но, наконец, и Заратустра отзвучал,
Свой взгляд направив внутрь себя, он все забыл...
Но вот, он снова продолжал: - Я... от сейчас!
И от минувшего, но есть во мне и нечто
Ото грядущего, и от того, что Вечно!
Я в Море сеть свою забрасывал не раз...
В надежде вытащить достойнейший улов,
Хотя вытаскивал... то древнего божка,
То камень скользкий, то голодного рачка,
И крайне редко... ту жемчужину Богов,
Что из ракушечки сама... не выпадает!
Но чаще, вместо очарованной души,
Я находил соленой слизи ветоши...
Остаток призрачный, что к берегу всплывает.
Да, те поэты научилися у Моря
Его тщеславию - павлин из всех павлинов!
Само то Море, хоть рождает исполинов,
Но все же хвост распустит, с каждым дивом споря...
И перед буйволом, чьи мысли, как болото...
Что Красота ему, что Море, то и перья...
...Такую притчу о поэтах суеверья
Я говорю тебе... Их дух - тщеславье рода.
Он лишь для зрителей годится, для толпы,
Хотя я видел и иных уже поэтов,
Что взор в себя уж обратили для ответов.
Они из тех, однако ж, были рождены:
Там остров могил молчаливый,
Где юность горела моя...
Венок, что живее огня,
Туда отнесу, негасимый...
Плыву я по Морю сей жизни,
Все юное счастье храня,
А нежная память моя
Горит пробуждением мысли...
Доносятся тихие звуки
Покойников милых, любимых,
И сладостных неповторимых
Мгновений свеченья и муки...
И, душу слегка обжигая,
Несет облегчение сердцу
Совсем одинокое скерцо
Плывущему, в волнах играя...
Я нынче богаче всех вас,
Чья сильная зависть вскипает
К румяным плодам... Бог лишь знает,
Кого Одиночеством спас...
Вы... были со мной, я ж и ныне,
Возлюбленные, вместе с вами,
Плыву, окруженный волнами,
Наследник ваш в водной стихии...
Мы созданы были друг другу...
Далекими, как паруса,
Влюбленными в мир, чудеса,
Для верности вечному кругу...
Волшебные чудо - мгновенья,
И взоры небес золотых...
Неверие ныне же в них.
Вы... умерли от Откровенья...
Любимые мне, беглецы!
Не вы убежали меня,
Не я, а судьба, колея,
Неверности нашей концы...
Желая меня победить,
Душили вас, певчие птицы,
Надежды моей колесницы,
Чтоб в самое сердце сразить!
И в цель попадали всегда,
Ведь были вы в сердце моем,
И мною владел ваш Закон...
Для этого смерть и нужна...
Должны умереть молодыми
Надежды, чья кожа, как пух,
Улыбка, как призрачный дух,
А взгляды... остались святыми...
Но так я скажу всем врагам:
- Что грех человекоубийства?
В сравнении с Этим - витийства...
Вы отняли Вечности Храм!
Товарищей игр моих вольных,
Блаженство души... Им теперь
Венок возлагаю потерь...
С проклятьем врагам всех покойных...
Примите, враги, то проклятье!
Короткой вы сделали Вечность,
Где взгляд увлекал в бесконечность,
Где ближние... были мне - братья...
Где так Чистота поклялась:
- Да будут священными дни!
Божественным все, что сродни
Живому! - блаженный был час...
Куда же умчался он вмиг,
Когда вы ко мне подступили?
Химерами час тот сгубили!
Я нынче лишь... это постиг...
Веселая мудрость исчезла!
Как продали ночи мои
За муки бессонницы вы...
И ваша победа воскресла...
Когда среди птиц я искал
Счастливых примет проявленья,
Вы бросили в путь мой каменья,
И чудища злобный оскал...
Искания юности! Где вы?
Когда я от бед отвратился,
Мой ближний... в осла превратился...
И гной изрыгался... из девы...
Когда я блаженной тропою
Ходил, как слепец, на дорогу
Вы грязи подбросили гору,
Где я... отвратился собою...
Когда я, свершив труд великий,
Победу свою обретал,
То любящий... в спину кинжал
Вонзил мне под шепот ваш тихий...
Вы слали мне нищих навстречу,
Когда милосердье мое
Страданием было больно,
Вы ранили Веру во встречу!
И в жертву я нес все святое,
Что было во мне, но "дары"
Свои добавляли мне вы,
Так, в жирном чаду гибнет Море...
Когда я взлетел ввысь Небес,
И танцем воспрянуть хотел,
Любимый певец... не запел,
В него просочился сам бес...
И лучший мой танец вы им
Убили, мелодией скверной!
Лишь в танце движение верной
Судьбы, что душою творим...
Надежды мои! Вы угасли!
Все образы юности милой...
Но Воли моей среброкрылой
Огни всем врагам неподвластны!
Бессмертная смерти не знает!
Вам в склеп ее не запереть!
Сквозь годы идет лицезреть
Все временное... и... прощает...
Верна лишь себе, терпелива,
И скалы мягки ей, как воск.
О, Воля моя! Этот лоск
К лицу тебе! Как ты красива!
Лишь там, где могилы, там есть
Момент воскрешения, Весть...
О самопреодолении
Мудрейшие! Что вами движет?
Что пыл возбуждает ваш дерзко?
Она - Воля к Истине... резко,
Как пламенем, мысли вам лижет...
Все сущее мыслимым сделать
Желает в вас воля, но тщетно...
Как сделать причину... ответно?
Что плод... пред цветением срезать.
Все сущее воля желает
Подвластным ей сделать в оценке.
Вы делите в маленькой сценке
Все ценности, ум так дерзает:
- Вот это добро, это зло! -
Вы так говорите с восторгом,
Чтоб следом, за маленьким торгом,
Упасть на колени: - Оно!
Последняя ваша надежда -
Создать мир, в котором вы сами
Звучали б в веках голосами,
Что... слушает каждый невежда...
Народ, то есть, все остальные,
Подобен реке, где челнок
Плывет ваш, совсем одинок...
В нем ценности ваши, благие.
Мудрейшие! Вы посадили
В челнок свой известных гостей,
Господствующих мнений, идей...
Как Волю свою нарядили!
Все дальше плывет по волне
Челнок, и морская среда
Ему не грозит, не беда,
Что киль под водой в глубине...
Мудрейшие! Вам угрожает
Лишь Воля Великая Жизни.
Она, сотворящая мысли,
Извечная Воля дерзает!
Хочу вам о свойствах живого
Поведать, его проявленьях,
О зле и добре во мгновеньях,
Где взгляд говорит лучше слова.
Стогранное зеркало я
Ловлю в каждом жизненном взоре,
Повсюду в его разговоре
Покорная льется струя...
Живое - все то, что покорно!
Кому же приказ отдают?
Да тем, кто себя не поймут,
Не слышат себя, непритворно.
Труднее тому, кто приказы
Другим отдает... Это бремя
Способно вдавить в землю семя,
Но может посеять... заразу...
И даже... его раздавить,
Того, кто приказы рождает.
Рискует всегда, кто дерзает,
Тот должен... себя искупить!
Судьей стать и жертвой закона
Того, что рождает он сам...
Все это сродни чудесам,
Все это Основа в основе...
Мудрейшие! Слушайте Слово.
Смелее же удостоверьтесь,
И в недра природные влейтесь,
Поймите веленье живого!
Везде, где Оно - Воля к Власти.
И даже в слепом подчиненье
Слуги, что живет в услуженье,
Есть жажда иного причастья.
Стремление быть господином
Тому, кто слабее его -
Вот радость и жажда всего,
И жертва Правителя... сыном...
В том риск, дерзновенье великих,
Игра, где вся ставка - вся Жизнь.
Где жертва, любовь, там и мысль
Похитить власть сердца, Храм тихих.
А слабый крадется путями,
Что скрыты от внешнего взгляда.
Себя одолеть - вот награда,
Вот цель, что годами и днями
Себе пробивает дорогу!
Зовете ее вы стремленьем,
(А чаще воспроизведеньем)
К высокому, дальнему дому...
Вот тайна моя - где Закат,
Там жертвует ради себя
Вся Жизнь, все творенье губя,
Играя, себе ставит... мат...
Так Жизнь говорит: - Я в борьбе,
Где действие с противоречием
Схватились, как речи с наречием,
Чтоб Свет возгорелся во Тьме...
Кто Волю мою угадает,
Поймет тот, какими кривыми
Путями идет непростыми
Она и, сбирая, теряет...
- О, что бы я ни созидала
И как ни любила б творенье,
Должна стать свершением мщенья
Себе и ему... - роль кинжала...
И ты, познающий, пойми,
Идешь следом Воли моей
Ногами твоей Воли к ней,
Идешь ты по следу Любви...
Что к Истине всех нас ведет?
Не Воля же к существованью!
Как может хотеть Недеянье...
Знай! Хочет лишь то, что живет!
Лишь там, где есть жизнь, есть и Воля
Не к жизни, а к Власти! Заметь!
За это не грех... умереть,
Так учит нас жизни неволя...
Мудрейшие! Вам говорю:
- Добро, да и зло - преходящи,
Себя одолеет смотрящий
На будущий Миг - "Я творю!"
Все ценности ваши - насилие,
Оценки и блеск ваш - тщеты.
Любовь ваша, трепет души
Прорвут оболочку обилья...
И ваши теории... канут
В отжившие десятилетья,
И зло и добро у столетья
Иными, зеркальными станут!
И высшее зло - это благо...
Таков созидательный шторм
В звучанье великих волторн,
А меньшего нам и не надо!
И пусть... разобьется, что может,
Об Истины ваши... Пусть канут!
Иные скрижали восстанут,
А Бог созиданье умножит.
О человеческой мудрости
Не высота страшна, а склон!
Где взор срывается твой вниз,
Рука же ищет верх - карниз,
Чтоб удержаться... Рвется стон,
Трепещет сердце, разрывая
Себя раздвоенностью воли...
Кто знает двойственность неволи,
Живет... в Мгновенье погибая.
И вот, мой склон! Опасна склонность!
Взор ввысь летит, рука же в бездну:
Коль не взлечу, то уж исчезну!
Опора - люди... иллюзорность...
К Сверхчеловеку устремлен,
Хотя живу среди людей.
Слепой, не знающий цепей
Мечтой и Верой ослеплен...
О, люди, вас не вижу я...
Вас тьма вокруг, я вас не знаю...
На перекрестке я взываю:
- Кто хочет обмануть меня?
Вот мудрость первая моя:
Я позволяю обмануть
Всем тем, кто хочет так рискнуть,
Ведь ваш обман мне - якоря...
Моей судьбе угодно то,
Чтоб без опаски здесь я жил,
И даже с грязных вод бы пил,
Но сам был, словно решето...
А сердцу так я говорю:
- Несчастье, видишь, ускользнуло,
А счастье в водах утонуло,
Так насладись тем, что творю!
Тщеславных больше я щажу,
Чем гордых - мудрость вот вторая.
Так шепчет Гордость, умирая:
- Я Нечто большее рожу!
Но оскорбленное Тщеславье
Всего лишь мать земных трагедий!
Актеры в масках суть комедий -
Ее наследники - бесславье...
Они для зрителей играют,
Храня в себе одно желанье:
Аншлагов и рукоплесканья...
Зато... от скуки исцеляют.
Люблю смотреть на них, смеясь.
Врачи тоски! Я их щажу,
И интерес к ним нахожу,
Их редкой скромности дивясь...
Я сострадателен и добр
К тому, кто хочет научиться,
Как к вере сильной приобщиться.
Коль ест с моих он рук, то бодр...
Он верит лжи, что вы о нем
С приятной миной говорите.
Он робко просит: - Ах, поймите,
Что я такое? Дверь, проем?
А третья мудрость в том, что я
Не допущу, чтоб трусость ваша
Скрывала злых, как полна чаша
Скрывает дно, где ждет змея...
Я счастлив видеть чудеса,
Что знойным солнцем рождены:
Гремучих змей, волков судьбы.
У злых, поверьте, есть краса...
У них есть будущее, да!
О нем не стоит забывать.
Они способны засверкать,
Как вновь рожденная звезда.
Так пусть великие драконы
Придут для боя, что на равных!
Сверхчеловеку нужно в славных
Делах творить свои Законы...
А кошки тиграми пусть станут!
И... крокодилом черепаха.
У добрых, праведных от страха
Пусть зубки резаться устанут...
Они смешны, смешен их страх
Пред дьяволятами, чертями.
Их слабость выдаст с потрохами,
И пусть они потерпят крах.
Душа великому чужда?
Страдает в благости своей
В плену слепых поводырей...
Такой душе нужна нужда.
Как я устал от "высших", "лучших",
С их высоты легко взлететь
К Сверхчеловеку... ( Лишь хотеть)
На новых крылиях могучих.
Когда увидел я нагими
Всех этих лучших, у меня
Тотчас и выросли крыла...
В Дали грядущей быть мне с ними!
Туда, где Боги не стыдясь
Одежды ветхие снимают,
Мечты художников взлетают.
Туда и я лечу, смеясь...
А вас, ближайшие соседи,
Хотел бы видеть я в тщеславных
Одеждах ярких и забавных,
Как подобает вам в беседе...
Переодетым я средь вас
Явлюсь, чтоб вы и не узнали,
Куда мечты мои летали,
И где мой Бог меня Сам спас...
В четвертой мудрости моей
Сокрыта тонкость решета...
Оно просто, мысль не проста...
Я - выход, вовсе без дверей...
Так говорил мне Заратустра, так и я...
Как эхо истины, вторю ему, любя...
Гоним, расстроен... Повинуюсь против Воли...
Готов уйти от вас, друзья, в уединенье.
Медведь в берлогу... В чем причина же гоненья?
То Повелительница требует - Неволи!
Но, кто Она, и как зовут? Я... говорил
Ее вам имя? Как разгневана Она!
Вчера со мною говорила Тишина...
Когда мой сон меня в силки свои ловил...
Да... В тот безмолвный час Великой Тишины,
Когда часы прервали вдруг свое дыханье,
И стрелки замерли, как будто в наказанье,
Она сказала молча:
- Это Знаешь Ты...
И в тихом ужасе я замер. Кровь застыла...
Но все ж молчал. И во второй уж раз Она:
- Не говоришь, хотя и знаешь это... Да! -
Тут, наконец, я произнес: - Все это Было!
Хотя и знаю, говорить я не хочу! -
Она безгласно продолжала:
- Ты не хочешь.
О, Заратустра, ты упрямо силы точишь,
Не прячься в дикое упрямство! Проучу! -
И я, как маленький, дрожа уже и плача:
- Да, я хотел, но не могу! Избавь меня...
Все это выше сил моих. - Она, звеня:
- Причем тут ты? Твоя покорность - вот задача...
Скажи мне Слово и погибни! - Я в ответ:
- Да разве Слово то мое? Кто я такой...
Не стою я его мизинца, Бог с тобой. -
Она опять безгласно мне вскричала: - Нет!
При чем тут ты? Покорность шкурку не нажила,
Ведь самой жесткою быть шкурка та должна! -
Я отвечал:
- Чего ж не вынесла она?
Я у подножья высоты живу... Забыла?
Как высоки мои вершины, я лишь знаю,
Хотя никто еще мне это не сказал...
Свои долины исходил я и узнал.
Но... горы двигать не могу! Не понимаю...
- О, Заратустра, кто горами двигать может,
Приводит низменность, долины все в движенье.
Что можешь знать об этом ты в пылу сраженья?
Роса в безмолвии ночном тебе поможет... -
- Мои слова не доходили до людей,
Хотя я Слово нес им с белых гор заветных.
Они смеялись надо мной в словах ответных,
А подо мной... земля дрожала, крах идей...
- Забыл дорогу! Разучился уж ходить! -
Кричали люди мне...
Тут снова Тишина:
- Что до насмешек мне, когда твоя струна
Должна приказывать великое и жить!
- Не достает мне рыка льва, повелевать... -
- Но, разве ты не знаешь, Кто им всех нужнее?
Да кто прикажет! Что же может быть важнее!
Имея Власть, ты не желаешь Ею стать!
Но те Слова, что бурю сильную рождают,
Наитишайшие! Они ведь правят миром!
А мысли - голуби проносятся эфиром
И драгоценною росою выпадают...
О, Заратустра! Тенью будущего стань,
Так будешь ты повелевать!
- Но... мне так стыдно, -
В ответ:
- Ребенком стань, стыдиться же обидно,
Ведь гордость юности кипит в тебе, как встарь.
Преодолеть ты должен юность, став ребенком! -
Я колебался, и дрожал, и произнес:
- Я не хочу. Я до ребенка не дорос!
Тогда Она захохотала... дьяволенком...
И этот дикий смех мне душу разрывал,
Терзая сердце и все внутренности тела.
В последний раз Она сказала:
- Ох, не дело...
Плоды созрели на тебе, но ты не встал!
И не созрел еще для них, о, Заратустра,
Дозреть иди опять в свое уединенье... -
И засмеялась снова, тихо... в отдаленье...
И, вдруг... двойною Тишиною стало грустно...
Я на земле лежал, а пот катился градом,
И вот поэтому иду я вновь туда,
По повеленью Тишины, дабы она
Руководила мною, волей, силой, взглядом.
Друзья мои! Я, самый скрытный их людей,
Сказал вам все, что было вечером со мною.
Весь разговор с моей царицей Тишиною.
Ну... разве скуп я, уходящий в мир теней...
И вновь покинул он друзей глубокой ночью,
Но, я была с ним, и все видела воочью...
Пророк! Ты знал, что это Слово не твое,
Ты сам Ему принадлежишь, но так и я,
Как эхо Истины, как капля бытия,
Вторю Ему, но и Тебе - "Всему - мое!"
Так говорит душа Феано...
Странник
И Заратустра в полночь вновь пустился в путь
Чрез горы сонные, чтоб утром оказаться
У края берега, что станет называться
Прощальной Гаванью сей жизни... не свернуть...
Здесь чужестранных кораблей бывает много.
Они берут на борт того, кто хочет плыть
За море с этих островов, чтоб позабыть,
Какою горькою была до них дорога...
Я - странник, в горы восходящий неустанно,
И не люблю равнин, и не хочу остаться
В одном и том же месте... может оказаться,
Что я себя забуду так... Гора желанна!
В конце концов, любой живет тем, что внутри.
Пришло то время, что случайности в судьбе
Я принимаю частью пройденной в себе,
И повторением всего, что на пути.
Одно я точно знаю - вот моя вершина,
Что называется "последний трудный путь",
Здесь Одиночество не смеет и взглянуть
В глаза Себе, здесь одинокая стремнина.
Тому, кто путь свершает свой, подобно мне,
Не избежать такого часа - Я вступаю
На путь величия... Вершина - пропасть... Знаю!
Но так угодно было всей моей судьбе.
Все то, что было там опасностью, здесь стало
Последним истинным убежищем моим.
Вот путь величия, где ты совсем один.
Назад пути уже не будет...
Время... встало...
Никто не смеет красться по твоим следам,
Ведь сами стопы путь стирают твой... Над ним
Одно лишь слово - Невозможность - Я томим
Желаньем ныне же идти по хрупким льдам...
Преодолев себя и собственное сердце,
Я должен нежность сделать твердою основой!
Хвала тому, что закаляет - Песне новой.
Как молоко и мед, теперь мне нужно скерцо!
Чтоб видеть многое, так надобно свой взор
И от себя отовратить, а твердость духа
Для восходящего должна стать легче пуха,
Но все ж твердынею, вершащей приговор...
Кто чересчур щадит себя, заболевает,
И кто познание назойливо зовет -
Поверхность видит, ничего не познает...
Но, кто основу постигает, побеждает.
Смотреть хочу я ныне сверху на себя,
Да и на звезды, что в пути встречались мне,
Лишь это я зову вершиною в себе,
Своей последнею вершиною "Вне я".
Так говорил он мне и в горы поднимался,
Так истомившееся сердце поднимал.
И вот, взошел он на вершину и узнал
Иное Море...
И в молчании остался...
На высоте холодной ночь была, а небо
Уже бриллиантовыми звездами сверкало.
- Я бросил жребий! -
- Жду тебя... - оно сказало,
Молчащим трауром глубин рождая вето.
- О, это черное ночное недовольство...
Судьба и Море... Траур Моря подо мною.
Спуститься к вам мне суждено с иной Судьбою,
Так глубоко, как высоко мое геройство.
Откуда горы высочайшие взялись?
Из Моря темного страдания они...
В него ведут меня теперь мои пути. -
Так говорил мне Заратустра, - Отзовись..
Но не могла ему ответить я тогда,
Что это Море - отражение души,
Лишь ожидающей рассвета, - Не спеши,
Я не рожденная, но вновь придут года...
И он почувствовал тепло, когда спустился,
И обессилевшей рукой плеснул водою...
Морское чудище, являвшееся мною,
В ней затаилось... Он же вмиг преобразился!
И рассмеялся над самим собой печально.
- О, Заратустра, Море ты утешить хочешь!
Любвеобильный ты глупец, зачем морочишь
Своим доверием его... как бы нечаянно...
Тебе чудовище угодно приласкать,
По мягкой шерсти ты готов его погладить?
Любовь - опасность одинокого! Не сладить
Тебе ни с нею и ни с ним, учись желать!
И тут же вспомнил он покинутых друзей,
Как если б в мыслях провинился перед ними,
И сам разгневался он мыслями такими,
И зарыдал сквозь смех, от всей тоски своей...