Макс Шелер (1874–1928) прочитал собрание сочинений Фридриха Ницше еще в период своего обучения в гимназии в возрасте четырнадцати лет. Его реакция на прочитанное была неподражаемо гениальной: сын родителей-протестантов, воспитывавшийся дядей в традициях ортодоксального иудаизма, он тайно принимает католичество. Став впоследствии профессиональным философом, он дает на предложенные философией Ницше провокационные вызовы еще и теоретические ответы. Так, его феноменология религии в ответ на ницшевское «Бог умер!» отвечает: «Бог родился!». Его этика ценностей обнаруживает за ницшевским разоблачением аморализма генеалогии сложившейся в буржуазном обществе морали порядок нереализуемых современными людьми ценностей, которые, тем не менее, все же признаются ими ценностями, пусть даже и в негативно-извращенной форме ресентимента. Но если для Ницше ресентимент – это основа современной морали, искаженной лицемерием по самой своей природе, то для Шелере ресентимент – это отсутствие подлинной морали и одновременно всесторонняя попытка скрыть негативность этого отсутствия. Но порядок ценностей при этом не меняется. Меняется лишь способ его реализации (или нереализации) и носители ценностей, т. е. индивидуально и исторически данные типы людей и человеческих сообществ, реализующие эти ценности как свой характер, привычки и образ жизни. Природу искаженной реализации или нереализации морали Ницше раскрывает в феномене ресентимента как моральной слабости к добру. При этом важно, что этой моральной слабостью создается отнюдь не худшее, но, напротив, все лучшее в современном обществе: успешность, культура политической и правовой справедливости, прогресс, за которыми в действительности стоит отнюдь не реализация ценностей, но их подмена: высших ценностей – низшими, духовных – материальными, героического – меркантильным, а божественного – сакральным или священным. Особенно же невыносимо, когда эта моральная слабость ошибочно или вполне осознанно этически нормируется, например, в виде предлагаемого И. Кантом практически неосуществимого и предельно формализованного морального императива.