В мировой культуре время от времени появляются умы, так или иначе предсказывающие будущие исторические катаклизмы. Переживая сегодня мотивы христианства после Освенцима, мы волей-неволей обращаемся к двум трагическим мыслителям - Достоевскому и Ницше, которые оказались выразителями этого кризиса христианства и идеи которых переплелись в сознании интеллектуалов ХХ века. Но мыслителями очень разными по своему пафосу.

 

Ницше философствовал молотом, переоценивая все ценности, а большей частью сокрушая их, сформулировав, строго говоря, две оказавших влияние идеи, - сверхчеловека и волю к власти. Обе эти ценности претерпели чудовищные превращения. Как писал Камю, проповедь сверхчеловека, приведшая к методическому производству недочеловеков, – вот факт, который, без сомнения, требует истолкования. Достоевский не искал неведомого сверхчеловека. Он знал, что в истории таковой уже состоялся (Христос), он опирался на этот конкретный идеал. Этот идеал не может, разумеется, пересоздать реальную историческую жизнь, но указывает вектор движения.

 

 

См.: Vladimir Kantor. Dostoevskij, Nietzsche e la crisi del cristianesimo in Europa // per la tradizione Emilia Magnanini. Venezia-Mestre: Amos Edizioni. 2015