Физиология отступника
Анатолий Ливри
См. также:
Анатолий Ливри «Набоков ницшеанец» (Избранные части)
Анатолий Ливри «Физиология сверхчеловека» (Избранные части)
Физиология Сверхчеловека, «Алетейя», Ст-Петербург, 2011 (книга на "Озоне")
«... яростно ненавидят они познающего и ту самую младшую из добродетелей, которая зовётся – правдивость.»
Фридрих Ницше
Превзойти предмет обожания – через его впитывание – вот чего жаждет всякая подлинная любовь! Телу надлежит постепенно абсорбировать случайно найденную родственную субстанцию, без потуг, без спешки, без звуков. Ведь тотальное, сиречь чувственное насыщение Фридрихом Ницше – Сверх-философией! – возможно лишь на стадии духа-ребёнка, наисовершеннейшей, ибо самой близкой Танатосу, и следовательно – владыке его, Дионису-Аиду. Воля к власти переплавляется в волю Бога. А приняв смерть, счастливо, даже сладострастно, застыв, удерживая равновесие на хребте, разграничивающем миры, – точно балансируя меж поэзией и прозой, агонией воссоздавая древний стиль, – разрываешь Кольцо Вечного Возвращения, с которым уходит в прошлое и необходимость Высших людей. Наступает царствие Сверх-человека. Именно этому странному, опасному, хрупкому существу, – так и не встреченному Заратустрой в Энгадинских горах, – посвящается моя Физиология Сверхчеловека.
Чтобы исполниться волею моего Бога, необходимо не только хорошо родиться или выдрессировать себя годами на эллинский лад. Первостепенный залог успеха в том, чтобы сохранив свою бестиальность, напитав её изысканной мощью, ступая по следам Диониса (тут я ненароком называю Господа моего), – развиться и как зверь политический : сеять, белокуро, гогоча, когтями в танце раздирая мясо склонённых спин – древнюю мудрость!
Необходимо пойти далее Ницше и как военный тактик, способный, молниеносно подчиняясь Вакху, обрасти поверх мягкошестого покроя современника шкурой бестии и в буквальном смысле расчленить врага.
Таково моя Realpolitik, не скрываемая мною уже более десятилетия : ни в коем случае не нападать извне, из чащи, на утопическую цитадель двух с половиной тысячелетней давности, а пенетрировав вражеский полис торжественно, через центральные ворота, изучить недруга – вампиризировав его оставшиеся силы, – и – динамитировать кремль «Науки»!
Моя доктрина – Mein Kampf XXI-го века, – впервые изложенная Анатолием Ливри – русским стилистом в Выздоравливающем, а Анатолием Ливри – философом в Набокове ницшеанце реализована!
Я признан и литературным истеблишментом, одарившим меня Алдановскими лаврами (за ницшеанскую повесть Глаза, созданную в 27 лет! То есть ещё до моего преподавания в Сорбонне!), а коллеги-профессора пишут предисловия к моей российской Физиологии Сверхчеловека с парижским Nabokov le Nietzschéen: помогают маскировать обоз с динамитом, который я устанавливаю нынче в самом сердце Университета (самые мудрые из профессоров поддерживают мой терроризм сознательно!), в то время как сам я – преподаватель Университета Ниццы – Sophia Antipolis ввожу мою биографию в докторские диссертации аспирантов, которые в свою очередь будут напечатаны тем же Университетом.
Дионис оказался милостив ко мне. Ведь ради него, Бога-экстарха покинул я бога-этнарха, почившего от зависти к другим богам (и некоторым людям!), да отчавшись предательством им по глупости избранного народа.
Ибо лишь отступничеством от бога своей расы, сиречь изживанием человеческих-слишком-человеческих рефлексов, возможно встать на путь Сверх-Человека – здесь я пользуюсь оpфографией, установленой мною в моей последней книге.
Милость Диониса заключается в том, что изначально он ввёл меня в Университет через самую дегенеративную его часть – славистику, и не какую-нибудь, а французскую! Контактом с наипошлейшим отребьем Бог пробудил во мне брезгливость к чандале, а с ней и дар комического поэта – основу философского гения : Аристофан просветляет дух любомудрецов, – Nietzsche dixit. Ибо наподобие сатанинской пошлости лавочников, угодившей под перо Леона Блуа, ущербность славистов Сорбонны, очутившаяся в спектре моего взора, должна была быть осмеяна – ведь издыхающий александрийский сократизм воплощён в ней тотально : чуть менее века назад фюрером французской славистики стал Пьер Паскаль – вымуштрованный Третьей республикой плебей. Свои – немалые! – знания применял он исключительно для разрушения : так тягловый скот, сколь бы он ни был силён, упирает свой взор вниз, а не вздымает его к звёздам. Дух черни sinistrum, часто неразлучен с серьёзной диалектической подготовкой («как-нибудь» учатся лишь гении!), мудрости не научающей, утверждает предтеча Фридриха Ницше.
Но пришло время передачи университетской власти, и «псевдо-Паскаль» ввёл в Сорбонну единственных, кого его взор чандалы низвидел – круглоголовых! На всё согласных пышущих пошлостью сбиров с брюшком – коим Набоков всегда отводил роль пованивающих палачей, – чей интеллектуальный уровень, признаем, был Паскалю по колено. Эти уже вошли в «Науку» без всяких иллюзий относительно улучшения «человека» социализмом, – Университет стал для них «домом терпимости», где слависты отводили себе относительно сытое местечко менеджеров с жалованием, обеспечиваемым государством. Тотчас эти сутенёры понабирали персонал, женского и мужеска полу, со всего света. Славистика Сорбонны превратилась в Вавилонскую башню проституции.
Нынче, в начале XXI-го века те работницы «Науки», оставшись столь же пустоголовы и чванливы, постарели, а потому вынуждены искать себе смену. Однако безмерная зависть проститутки-чандалы требует от подчинённых не просто тупости, уродства, пошлости, подлости, – Нет! Во сто крат новое поколение должно превышать ущёрбность теперешних профессоров Сорбонны! Каков прогресс! «Ускорение культуры», если принять вольный перевод шутки гётевского Мефистофеля.
Итак, по прошествии каких-нибудь трёх послепаскалевых поколений будущие профессора Сорбонны абсолютно не способны понять самого что ни на есть простецкого текста. «Наука» не может не загнуться от банальнейшего голода, наподобие сенильной полусветской дамы, коей социльные службы позабыли перечислить пособие по инвалидности.
Тогда-то, в эту Сорбонну был приглашён я. Преступник. Гений. Пророк.
Молниеносно на меня уставились глаза чандалы, уже изготовившейся оплачивать мою дальнейшую близость местом в Сорбонне. Признаюсь, ожиданий низшей касты я не оправдал.
Оттого и вся волна клеветы, захлестнувшая моё творчество, философское и литературное, сводилась к остервенелой попытке изъятия у меня статуса университетского преподавателя. И немудрено : Ливри «отнимал бизнес»! Ливри изничтожал сам принцип сегодняшней «Науки» – ибо Ливри единственный, кто вошёл в «дом <университетской> терпимости», отказавшись проституировать! А открытия Ливри столь тяжело воровать!
Ослеплённая животной ненавистью чандала набросилась на мой стиль. Оскорбила Диониса! А он, Великий Ловчий – злопамятный и злорадный! – полонил их, обрекши на вечный позор : те, кто получает деньги за преподавание русской литературы (к отребью присоединился и Дмитрий Набоков, паразитирующий на творчестве отца) оклеветали книги самого молодого Алдановского лауреата! Унижение чандалы из Сорбонны and C° стало повсеместным.
Я упоминаю ещё раз мою пророческую повесть Глаза, где речь идёт о низвержении Митрой в вакхический мрак создания, которое смогло бы превратиться в Сверх-Человека да... не удалось. Герой выжил!
Тогда в 1999 году я сам предупредил себя об опасности – само-вакцинация стилем против сократизма! После – каждое моё произведение становилось всё более экстатическим, всё более непонятным, всё более пророческим, см. например, концовку Набокова ницшеанца : захлёстывание магометянами, – посредством заражения диких африканских племён «демократией», – моего континента, их возвращение, по кругу, через Европу в Мекку. Первая стадия предречённой мною в 2005 году евро-азиатской этно-религиозной бойни началась! И это хорошо.
Более того, моими книгами я отнял у чандалы созидателей : рамками касты отгородился от отребья вместе с Ницше, Набоковым, Клоделем, Мандельштамом, Стриндбергом... Я освобождаю Слово, возвращаю ему честь арийца, право на преступление, муку и медленную гибель, заново переживаю с ними смерть. А потом повторяю её. Так посвящаю я наичутчайших читателей в таинства Бога, призываю их к храбрости перед ликом Танатоса, когда сердце выстукивает дифирамб, взор схватывает мельчайшие, доселе неведанные детали (рядом сгрудившаяся чандала глумится!), – и в этой сверх-абсорбции текста – первый шаг к Сверх-Человеку, распознание симптомов физиологии этого нового, через стиль пришедшего к Дионису существа, которому очень скоро предстоит властвовать над Вселенной.
Анатолий Ливри, Университет Ниццы – Sophia Antipolis, 8 марта 2011