Страницы: 1 2

Д.Ф. Он не справился с заданной самим себе планкой. Такое поражение весьма условно. И я думаю, что мы с Вами вместе засчитываем это его «поражение» ему как победу. Да, можно столкнуться с вещами, которые сильнее тебя, и от них погибнуть.

К.С. Погибай на здоровье, но не становись при этом идиотом! Вы провоцируете меня в который раз подчеркивать эту простую мысль. Вы героизируете Ницше там, где он совсем не героичен. Ницше не погиб, он попал в сумасшедший дом. Читали ли Вы отчеты о его жизни в сумасшедшем доме? Как он ел собственное дерьмо и прыгал по-козлиному. И что же, это Вы называете победой! По мне, лучше Майнлендер. Молодой человек справился с проблемой деликатнее. Сумасшедшему дому он предпочел сознательный и тихий уход. Причем, самое потрясающее в нем было то, что в отличие от всех других, кончающих жизнь самоубийством из-за невозможности найти в жизни смысл, он (как немец!) покончил с собой, именно потому, что нашел в ней смысл. Он искал основания для своего самоубийства, и этим основанием мог быть только смысл. Ведь если в мире смысла нет, то на кой черт тогда кончать с собой? Одна из главок его книги кончается восклицанием: «Наконец-то в мире есть смысл!»  Ну, а если в мире есть смысл, то можно спокойно сунуть шею в петлю.

Д.Ф. Ситуация Вейнингера была чем-то похожа на ситуацию Майнлендера?

К.С. Нет. У Вейнингера другая патология. Он наделал много шума в Европе и в России. В момент смерти ему даже не исполнилось 23, а он успел уже стать доктором наук и написать прославившую его книгу «Пол и характер» (кстати, посмертно вышла еще одна его книга «О последних вещах», которая, на мой выгляд, сильнее первой). Он покончил с собой: застрелился в комнате, где умер Бетховен. В предсмертной записке написал: «Я убиваю себя, чтобы не убивать других». Вейнингер не выдержал собственного страшного противоречия: это был с одной стороны необыкновенно моральный, в кантовском смысле моральный, человек. А с другой стороны, его мучили приступы преступности, некая патологическая криминальность. Об этом есть как прямые биографические свидетельства, так и косвенные, содержащиеся в его книгах, в которых он описывает психологию преступника, списывая её просто с самого себя.

Д.Ф. Похоже на Ницше, и на главу «О преступниках» в Заратустре.

К.С. Да, действительно похоже. К тому же Вейнингер находился под сильным влиянием Ницше. Необыкновенность его случая в том, что моральность и преступность соседствовали в нем с одинаковой силой: его в равной степени мучили демоны преступности и раскаяния, причем раскаивался он до совершения преступления и как бы заклиная его наперед. Когда потребность убить стала в нем неудержимой, он таки совершил убийство, убив себя.

Д.Ф. Говорят, что после выхода книги «Пол и характер» по Европе прошла целая череда женских самоубийств.

К.С. Да, как после гётевского Вертера, когда стрелялись юноши. Кстати, женщины охотно читают «Пол и характер» и, кажется, даже во многом соглашаются с автором в его уничтожительных оценках женщин, разумеется, каждый раз за собственным исключением.

Д.Ф. В своей книге «Европа: два некролога» Вы задаете удивительно сильный вопрос: «Кто есть смерть?», и отвечаете на него: «Мейстер из Германии». Что сейчас происходит с «Мейстером из Германии»? Кто теперь смерть? Или этот вопрос отныне снят?

К.С. Теперь это просто вакансия. В ХХ веке усилиями цивилизованного мира было сделано всё, чтобы лишить немцев этого мастерства: делать из смерти повышенное сознание.

Я писал о судьбе Германии именно в этом аспекте. Судить о народе следует не по количеству его экземпляров, а по немногим удавшимся экспонентам. Вот в этом смысле немцы - избранная нация, какой были в своё время греки, иудеи, римляне, французы, испанцы. Каждому народу отведен в дне истории свой час. Час Германии– это час мейстера Смерти. Смерти, как сознания. Или точнее, сознания, не погасающего в смерть, а пробуждающегося в нее.

Именно это и убрали, как я сказал, усилиями жизнелюбов. В 1945 году на Эльбе, на родине Гёте, сошлись ковбои и ведьмаки. Германия с этого времени – вакуум, в который ввалились два призрака, две иллюзии, два мыльных пузыря, два, если угодно, симулякра. Они украли у Германии её час и остановили время истории.

Д.Ф. И прогноз?

К.С. Какие прогнозы? Пациент мертв, а операция удалась!

Д.Ф. А как же мировой замысел?

К.С. Особенность мирового замысла в том, что с какого-то момента лицам, участвующим в нем, дается свобода действия, и они могут завершить замысел любым понравившимся им способом.

Д.Ф. Спасибо, Карен Араевич, за столь интересный разговор. Рад был найти Вас бодрым духом и крепким на слово. 

 

См. также:

Свасьян К. Ницше, или Как становятся Богом (две вариации на одну судьбу)

Страницы: 1 2