(Тезисы доклада на Ницше-семинаре 17-18 октября 2020)

 

 

1. Тема семинара (к которому, возможно, в большей степени применим термин «встреча», учитывая его подчеркнуто неакадемический, неофициозный характер) «Утренняя заря и культурная революция Ницше»: «утренняя заря» - символ восхода (возрождения) культуры, которая приходит (должна прийти) на смену уходящей (вырождающейся) культуре Запада. Но восход наступает только после заката – и Ницше был, возможно, наиболее радикально настроенным интеллектуалом (по крайней мере именно в таком статусе история запечатлела фигуру Ницше) рубежа XIX-XX вв., который диагностировал культурный упадок западного мира (вырождение культуры в цивилизацию, говоря терминами Освальда Шпенглера). 

 

2. По существу, у Ницше было две основных мишени для критики, начиная уже с «Рождения трагедии из духа музыки»: разум (рациональность) и христианская религия – эти две доминанты европейской культурной традиции. 

 

3. Разум (рациональность) мешает человеку воспринимать жизнь как она есть, то есть во всей полноте ее стихийности. Подходя к жизни с мерилом рациональности, человек заменяет (если не сказать сублимирует) стихийный жизненный поток его репрезентацией, «картинкой», и жизнь из факта, который следует пережить, становится феноменом сознания, который можно только помыслить. 

 

4. Христианство – религия сирых и убогих – способствует вырождению человечества: вместо борьбы, оставляющей на арене жизни и истории сильных духом и телом, христианство наставляет к жалости и смирению, создавая для всех без различия равный масштаб и отрицая различия индивидуальностей. Здоровое общество есть совокупность индивидуальностей, то есть совокупность людей, ставших Я, способных не только усвоить наличную культуру, но и обогатить ее своими индивидуальными чертами. Христианство не создает предпосылок для этого, больше того, оно стирает индивидуальности, превращая общества из совокупности индивидуальностей в безликую и невежественную массу (credo qui absurdum, по известному выражению Тертуллиана).

 

5. Но разум и христианство, на которых зиждется европейская культурная традиция, в XIXв. себя исчерпали (и, следовательно, были ложными идеями, а значит и вся громада западной культуры была выстроена на плохом фундаменте): культ разума, последней вспышкой которого была эпоха Просвещения, сменяется разочарованием и декадентством, а упадок христианства фиксируется в нарастающей секуляризации, переходящей в тотальный атеизм или, как минимум, в безразличие к вопросам о Боге. 

 

6. Можно ли сохранить себя, когда рушится фундамент культуры? На этот вопрос Ницше отвечает утвердительно: можно, но для этого нужно преодолеть себя (свои страхи, пороки, слабости), то есть сохранение себя возможно лишь через выход за собственные границы (чаще всего сложившееся бессознательно). Воля к власти – идея, в достаточной мере дискредитированная, как и идея сверхчеловека (Übermensch), - это не воля к власти над другими, а обретение власти над самим собой: человек должен стать сам себе господином (освободиться от поводырей). Сum incipiote (начни с себя) – это единственное условие и требование, при котором может взойти новая культура (культура нового человека). Но на этот шаг или, точнее, порыв способен не каждый, а только избранный. 

 

Мысль, в общем, уходящая в глубину веков, и артикулированная, скажем, у Декарта, Спинозы, Канта. 

 

7. Ницше задал философскую рамку критики современного ему состояния западной культуры. Как классический филолог он вскрыл античные истоки кризиса культуры. Тем не менее между античным миром и временем самого Ницше расположились огромные культурные пласты, которые также требовали осмысления, причем в форме не сжатого философского афоризма, а развёрнутого исторического исследования. Именно необходимость прослеживания органического развития культуры вызвала к жизни фигуру Освальда Шпенглера. 

 

8. Шпенглер признавался: «… я испытываю настоятельную потребность еще раз назвать имена, которым я обязан практически всем: Гете и Ницше. У Гете я заимствовал метод, у Ницше – постановку вопросов, и если бы мне надо было сформулировать свое отношение к последнему, я бы выразился так: я превратил его прови́дение (Ausblick) в панораму (Überblick)». 

 

Очень точная самохарактеристика. 

 

В другом месте Шпенглер как будто упрекает Ницше (но это только видимость критики): «в руках Ницше уже были все решающие проблемы, однако он, как романтик, не отважился заглянуть суровой действительности в лицо». 

 

9. Шпенглер, оставаясь в рамках философских интенций Ницше, обращается к истории: для него общества предстают как организмы, которые, как и положено организму, рождаются, становятся, взрослеют, расцветают, стареют и, наконец, умирают. 

 

10. Предметом основного внимания Шпенглера становится «западно-американская», по выражению самого Шпенглера, культура, которая клонится к своему закату. Какие симптомы выдают эту тенденцию? Их несколько:

 

- Труд перестал быть положительной ценностью: он есть бремя, отнимающее жизненные силы человека. Только в «здоровом» обществе (не в пролетаризированно-рабочем, а в крестьянском) труд есть естественная форма существования человека: в труде, и только в нем, человек самореализуется, становится собой. 

 

- Религия более не рождает импульсов в душе человека: остается обрядовая (ритуальная) сторона религии (посещение храмов, чтение молитв), но Христос перестал рождаться в человеческой душе. Секуляризация есть всего лишь один из симптомов этого скрытого процесса, и в этом смыслесекуляризация, понятая как отпадение от Христа, есть органический процесс западноевропейской культуры. 

 

- Материальное начало (материализм) современной ему культуры: материализм в более глубоком понимании, чем материалистическое учение Карла Маркса, когда выбор между вещами и духом делается в пользу вещей, что постепенно приводит к овеществлению всего духовного, которое в конце концов завершается представлением (и убеждением), что личное благо(получие) есть высшее мерило при анализе и оценке событий – ubibene, ibipatria. Мир больше не есть дух, каковым он является изначально, по своему происхождению, мир низведен до совокупности вещей. Духовные наслаждения заменены чувственными, удовлетворяющимися panem et circences. 

 

- Забвение обязанностей человека перед его правами: из субъекта обязанностей человек, в особенности усилиями метафизиков XVIII в., рационализм которых Йохан Хёйзинга назвал «поверхностным», был превращен в субъекта прав, при этом субъектом прав он становится уже в силу факта самого рождения: обретение прав не предполагает предварительное «вхождение в культуру», более того, это вовсе и не обязательно – никаких усилий (заслуг) со стороны человека не требуется! Так человек, еще не став частью и тем более субъектом культуры, уже получил массу возможностей требовать от других многого для себя. В XX в. эта тенденция была развернута в так называемой идее прав человека, под знаменем которой совершаются самые разнообразные акции: от осуждения нацизма до бомбардировок Югославии и «арабской весны». 

 

11. Шпенглера называют пессимистом (скептиком), но это чисто моральная оценка; более точно ив другой плоскости характеризовать его не как пессимиста, а как диагноста, выведшего свой диагноз не из философских полаганий, а из истории, конкретно: из «морфологии всемирной истории», которую он сам и построил. Поэтому если Ницше для восхода новой культуры призывал обратиться к себе, Шпенглер как историк не делает этого: как и положено историку, он рисует картину, выводы и следствия из которой каждый может сделать только сам. Но Шпенглер совпадает с Ницше в оценке современной ему культуры как культуры упадка и, соответственно, ее носители также являются выразителями упадка – подлинной жизни они уже не знают и не способны ее проживать. 

 

12. То, что европейская культура больна, мало кем осознавалось и в XIX в. , и в начале XX в. – Ницше и Шпенглер были одиночками, которых чаще всего легко и непринужденно, то есть без внимательного отношения к их идеям, относили к ведомству «сошедших с ума». Но реальность, которая рисовалась ими, сама напомнила о себе во взрывах социальных революций, истребительных мировых войнах, культурной деградации европейского населения. И теперь нормальным является для некогда носителей философского духа – немцев – всерьез обсуждать, допустимо ли в законопроекте о банкротстве использовать исключительно феминитивы (https://novayagazeta.ru/news/2020/10/12/164872-deutschland-femininum-regierung) – в обсуждение этого вовлечены высшие слои немецкой бюрократии, а наследники англо-саксов – канадцы – задумываются выделить грант на «деколонизацию физики» (https://pikabu. ru/story/dekolonizatsiya_fiziki_v_kanade_7538447), поскольку-де без «корпуса знаний» индейских старшин и шаманов не только нарушается равноправие – утверждение, которое в общей европейской панораме не без внутреннего усилия все-таки можно принять, однако, более того, искажается физическая картина мира – представление, которое в точном смысле слова является абсурдом. 

 

13. Тем не менее когда симптомы кризисы стали бросаться в глаза, не замечать их или замалчивать стало уже невозможно, появились мыслители, которые попробовали «схватить в понятиях» переживаемую ими эпоху, среди них можно назвать, в частности, Йохана Хёйзинга, Карла Манхейма. Так, Хёйзинга рисует панораму «духовного недуга», среди симптомов которого, в частности, называет: утрату критической способности, отказ от идеала познания, упадок морали, рост суеверий. Корень всех этих симптомов один: варваризация – вытеснение высокого, достигнутого культурой, содержания, духовного содержания, более простыми, лишенного духа, формами. Дух и духовная жизнь становятся невостребованными – они только мешают человеку в реализации его устремлений к обретению комфорта (то, что в XIX в. Маркс и Энгельс клеймили как бюргерство, мещанство). 

 

14. К настоящему моменту Европа и европейцы (сюда же относятся и американцы как наследники англичан) пришли к тому, о чем впервые со всей ясностью высказался Ницше, и что Шпенглер показал исторически – к неизбежности европейского культурного упадка. Это очевидный факт для всякого находящегося в позиции наблюдателя, но только не для самих европейцев и американцев: они по-прежнему твердо стоят на ногах, считают себя мировым авангардом и сами себя наделили правом диктовать всему остальному миру свой modus vivendi. 

 

15. Что же происходит в России в современной культурной ситуации? Ни Ницше, ни Шпенглер не причисляли Россию, что охотно, по привычке и без развернутых обсуждений делают наши политики, ученые, мыслители, к западной культурной традиции, поэтому выводы и оценки относительно европейской культурной ситуации без mutatis mutandis нельзя экстраполировать на Россию. 

 

Скажем, для Шпенглера Россия была абсолютно другим – азиатским–ландшафтом. Анализ современной культурной ситуации в России мог бы стать отдельной темой для большого доклада в рамках семинара. Надеюсь, что и в рамках анонсированного проекта «Утренняя заря» этой теме будет отведено достойное ей место. 

 

Однако что можно констатировать уже сейчас и без боязни ошибиться: тотальное помрачение сознания, охватившее политику, образование, религию, экономику, что дает право предположить, что «подталкивание» России к европейско-американскому миру, осуществляемому теми же самими политиками, учеными, мыслителями, не остается для нашей культуры без (гибельных) последствий.