Кому мы говорим

 

Текстовый Процессор

 

 

 

  Следующий!

 

Из кромешной тьмы в свет тусклого прожектора вступил человек. Шаг его был осторожен, будто пол под ним мог провалиться. Человек осмотрелся, но ничего не увидел. Вокруг лишь непроглядная чёрная стена, словно оказался в колодце. Человек прислушался, но ничего не услышал. Тьма поглотила заодно и звуки. Человек открыл было рот, собираясь произнести приветствие, но мрак и тут как тут – похитил все слова.

 

  Я...

  Знаем-знаем! – внезапно громом отовсюду. – Фридрих Ницше! До вас мы съели Канта... или то был Гегель? – смеха громовой раскат, до боли в ушах. – Вы что-то хотели нам сказать?

 

  Я...

  О, избавьте нас, пожалуй. Всё мы знаем: и про вас, и про вашу философию... филолог, – смех, смех до крови в ушах. – Филолог, филолог!..

 

  Я...

  Какой же вы никчёмный, стоите здесь, якаете раз за разом, а больше и сказать-то не в состоянии, – уничижительный голос. – Сверхчеловек? Неудачник! Ха-ха-ха!.. Клоун!

 

  Ну, неправда, – вяло вмешался другой голос, – иногда почитываю перед сном, иногда в метро с телефона... неплохое чтиво.

  Так-так-так, защитник нашёлся, – снова первый голос, – что ж, вам слово.

 

Во тьме вспыхнуло несколько зажигалок, появились сигаретные огни. Кто-то вскрыл пачку и захрустел сухарями.

 

  Ну... я только хотел заметить, что он недурно пишет. Это всё.

  И о чём же он недурно пишет, позвольте осведомиться?

  Эмм... о всяких прикольных вещах. Ну, там, о превосходстве арийской расы...

 

  Боже мой! – взорвался вдруг третий голос. – Что за вздор вы несёте? Перед нами Фридрих Ницше, величайший из когда-либо рождённых. Я вам зубы повыбиваю, когда это дурацкое шоу закончится.

 

Взволнованный ропот.

 

  Спокойствие! – вновь первый голос. – Здесь собрались интеллигентные люди, никто никому морды бить не будет. Давайте как-нибудь цивилизованно решим.

  Слабаки, – пренебрежительно бросил третий голос, послышались уходящие шаги. Затем, где-то вдалеке, хлопнула дверь.

 

  Так-то лучше, – первый голос, – на чём остановились?..

  На Гитлере, – голос с немецким акцентом.

  Ах, да. Гитлер. Адольф. Извините, что перебили вас, вышло досадное недоразумение. Продолжайте, пожалуйста.

 

  Погодите, – четвертый голос спросонья, – откуда взялся Гитлер? Мы разве не о Канте?..

  Проснулся! – возмущённый первый голос. – Уже съели твоего Канта давно, а после него и Гегеля... Дома спать нужно, устроили чёрти что...

  Простите, – спустя всего секунды послышалось тихое посапывание.

 

  Ладно, хватит голову морочить, мы Гитлера слушаем или как? – снова голос с акцентом.

  Да-да, конечно. Включайте запись.

 

Треск пластинки.

 

  Deutsches Volk, Nationalsozialisten, Nationalsozialistinnen, meine Volksgenossen. Nur der Jahreswechsel veranlaßt mich heute, zu Ihnen, meine deutschen Volksgenossen und Volksgenossinnen, zu sprechen...

 

  Стоп! Стоп!.. Я не понимаю немецкого, что за бред? – недовольный пятый голос.

  Тихо! – голос с акцентом.

 

  ...Die Zeit hat von mir mehr als Reden gefordert...

 

  Да вырубите вы это, наконец!

  Всё-всё, выключаю, – голос с акцентом, явно удовлетворён.

 

  А который уже час? – озабоченный шестой голос, определённо женский. – Мне к стоматологу на три часа.

  Я устал, – седьмой, зевая.

  Заканчивайте, – восьмой.

 

Затухли огни сигарет, прекратился хруст.

 

  Хорошо, господа. Кто за то, чтобы закончить?

 

Долгое молчание, непосильная тяжесть.

 

  Единогласно!

 

Погас слабый прожектор. Вдруг приближаются со всех сторон!..

Человек отчаянно вскрикнул, поборолся немного и смолк.

 

Вот разрывается одежда. Череда неясных звуков. Ленивое чавканье. Отрыжка. Чмоканье, облизывание пальцев.

 

Вздох. Конец.