- 29 октября 2002 года (до создания фильма "Ницше в России")
- 12 сентября 2007 года (после создания фильма "Ницше в России")
Встреча с Ниной Шориной
(продолжение, пять лет спустя)
12 сентября 2007 года
В этот раз мы расположились в квартире у Нины в центре Москвы, чтобы поговорить о состоявшейся недавно в Доме кино презентации её фильма "Ницше в России". Нина угощает меня зеленым чаем с грушевым вареньем, я включаю диктофон.
Д.Ф. Давайте посвятим наш разговор некоему обобщающему взгляду на вашу картину. Наш предыдущий разговор проходил пять лет назад в октябре 2002 года, в то время, когда фильм "Ницше в России" был только в сценарии. Тогда были только планы, перспективы. В промежутке - пятилетняя работа. Теперь - состоялась его премьера, и он стал событием. Тем интересней продолжить…
Каковы Ваши внутренние ощущения от завершенности столь большой работы?
Н.Ш. Да, Дмитрий, яблоко упало.. Созрело или нет, съедобно ли, понятия не имею.
Утром после премьеры среди подаренных роз - то ли свадьба то ли похороны?.. "Но пораженье от победы ты сам не должен отличать…"- это, как Вы знаете, из Пастернака.
К человеку, частично давшему деньги на проект пришла не с пустыми руками - принесла современный сценарий о Заратустре. В моей предыдущей работе - "Переводы с восточного" уже упоминался Ницше. В частности - его тема "Вечного возвращения", но в данном случае мне предложили другую тему. Приблизительно обозначили фабулу, которая про- "Бог умер". И не скрывали в дальнейшем, что- моими руками хотели снять не мой фильм. Но со мной в этом смысле трудно. Моя обманчивая внешность всегда подводит тех, кто в режиссере ищет бравого гусара, богатырца, цену себе знающего, во всем удручающе конкретного и безо всяких сомнений…
Д.Ф. Значит, это и Ваш фильм и не Ваш?
Н.Ш.- Перед самыми съемками пришлось в режиме нон-стон писать отчаянно длинные диалоги, которых не было в сценарии и по моим понятиям, быть и не должно, но потребовали, потому что в фильмах так полагается - много говорить; и потом, Ницше- человек текста. Дорогостоящий Ольбрыхский приехал, пришлось писать буквально на площадке и на коленках, но все же умудрились снять пол-фильма все в том же режиме нон-стоп, а потом, как говорится, - деньги кончились. Богатый философ заявил, что "сам не знает, чего хочет"… Да и окружение не совсем понимало его, считая это "мероприятие" его личным капризом ( интересно, посчитали ли они капризом кино про уголовников?) Вот все и кончилось вместе с деньгами, и теперь наше общее кино стало отчаянно моим. С богатыми людьми так бывает... Правда, мне попался лучший вариант. Хоть и банкир, но все же философ. Вариант чисто российский, в стиле так называемого "арт-хауса", как впрочем, и мое-наше кино. И снимать этот "арт-хаус" нужно было не в авральном и даже не в производственном режиме. Такие режимы подходят - для коммерческого кино, где нет ничего кроме сюжета и актерской работы. Моя же наша картина требовала особого подхода, другого кинематографического языка, и работы без аврала: съемка два-три дня, потом обдумывание, переваривание, проживание материала .. Многое, что я хотела сделать, к сожалению, осталось за кадром. Отсутствие оператора, который смог бы разделить мои так называемые "чаяния", помешало изрядно, так как в своих фильмах я привыкла изъясняться со зрителем на " языке изобразительном". Но всё же яблоко упало, и я не без любопытства наблюдала сначала за его вызреванием, а затем - и за этим я слежу по сей день - за его падением. Пока еще правда упало не совсем… Может кто-нибудь и откликнется? Впервые в профессиональной моей жизни я снимала фильм, наблюдая за этим процессом как бы со стороны - меня это, честно говоря,- озадачило. Как шло, так и должно быть, как путь держим, туда и надо - вот что стало моей меркой во время съемки, а не какой-то там идеал, как бывало прежде, к которому ты идешь, как сквозь строй. Сложный материал тащил тебя подальше от шума городского - читай, от мейнстрима - от стереотипов игрового кино, от этого заржавевшего колеса, неповоротливого, желающего катиться только по заведомому накату, читай - сюжету. Для меня это стало - в первую очередь - опытом. Правда, некоторые говорят, что опыт - это упадок.
Д.Ф. Что было на Ваш взгляд самым важным на состоявшейся презентации в доме Кино?
Н.Ш. Мне было интересно, будет ли зритель смотреть мою картину. Нынешний больше привык, чтобы его развлекали, и поэтому сказать им в напутственном слове: "Я желаю Вам получить удовольствие от картины", - язык не повернулся. Уже Ницше предупреждал, еще 100 с лишним лет назад, - если публика может следить только за сюжетом… Но, увы, в большинстве случаев следит только за.., а режиссеру остается обслуживать и угождать... Такая задача и благородная и желаемая, но не в фильме о Ницше... Наоборот, как только я понимала, что следую за сюжетом, тут же и начинала бросаться в него камнями. По меткому выражению Джеймса Джойса, основным отличием русской литературы и русской культуры вообще есть её постоянный уход от сюжета в поток сознания. Возможно, кто и заподозрит меня в неуважение к зрителю, - а зря! - потому что все думаешь, что зритель не дурак, что он книжки умные по ночам читает и прочее…, что нравится ему? странному, процесс угадывания, узнавание самого себя не только в братке каком, отсиживающимся в тюряге, а вот и в таком философе, например, как Ницше. Не с утра же и до ночи идентифицироваться ему с уголовниками и зэками, или с теми, кто их выслеживает и ловит? А вот господина, уверенного, по месту работы, что он "от культуры", привыкшего к " лэйблам", как к неприменному путеводителю, фильм может не понравится, надо ведь еще и подумать, как к нему отнестись, ведь "лейбл" то отсутствует! Может потому и раздражить, возмутить, потому что нечего ему там узнавать. Кормится он возле Культуры, усилий никаких не делает ни умственных, ни эмоциональных, мозоли в голове не имеет, вариант "быть либо не быть" ему не ведом, а принадлежность к культуре дает только корочка, пропускающая на собственный канал, где вместо лица ежедневно являет на экране изрядное количество макияжа. И зачем в нашей России эти тщетные попытки перевести духовные искания человека на язык кино? Да на Западе давно крест на этом поставили… А мы все про нашу-вашу исключительность . …Грустно смотреть, господа, как падает это яблоко! Как неизбежно его падение… Хоть бы соломки кто подстелил… потому что сами то давно перестали понимать… нам ведь до сих пор важно как там скажут, а потом и мы в эти распахнутые настежь ворота…
Д.Ф. Может, всё это не стоит такого Вашего отпевания?
Н.Ш. Извините, Дмитрий, скучно как то в режиме вопрос-ответ, "а ля канал Культура", потому что я законченный монологист, поэтому опять "поток сознания" вместо дельного разговора… Даниэль Ольбрыхский, которого мне удалось увлечь этим безумным мероприятием, - честь ему за это и глубокая благодарность!- был, крайне огорчен тем, что фильм остановлен и был убежден, что в России на такое кино денег не найти. Но как ошибался великий актер! Только в России не перевелись еще богатые сумасшедшие, которые и деньгами могут швыряться и фильмы про философов снимать. Потому что хлебом не корми, а дай поговорить в России об умномю Этим мы возможно, и провинциальны, этим и отличаемся от Запада и Америки, что там культуре отведено заведомое место, а у нас - на каждом шагу, на каждом углу… Это у них там, на Западе, их Кустурица заявил, что нынче не нужно казаться и быть умным, а надо всячески это скрывать… Скрывайте , господа, скрывайте, хорошо, когда есть что скрывать!
Д.Ф. Вам кажется, что Ваш фильм сложен для восприятия?
Н.Ш. То, что фильм скорее всего станет сложным для восприятия, составляло, конечно, для меня, как режиссера, проблему. И, чего греха таить, я пыталась встать на путь более доходчивого и простого языка, чтобы привлечь к картине как можно больше почитателей. И опять ошиблась. Надо было на такое абстрактное понятие, как "зритель" наплевать совсем! Ведь когда-то я проигнорировала этого "Нам" ("Нам это не нужно"). Ведь когда-то я поняла, что нет такого человека по имени "Нам". И что сегодня этот "Нам" просто поменял имя вместе с идеологической принадлежностью и называется теперь - "Зритель". Ведь наше кино сегодня вообще никто не смотрит, потому что смотреть его негде, так что для кого же необходимо это упрощение??? А задача была квази-интересная! Перевести философию на язык образов! Как- то я разработала целую программу лекций по режиссуре и переводу философии на язык кино для Калифорнийского университета, но вместо меня ею воспользовался совсем другой человек. Так бывает.
Д.Ф И всё-таки в своем фильме Вы делаете эту попытку?
Н.Ш. Я очень ревниво отношусь к тому, чтобы отдавать образную фактуру, композицию кадра оператору. Я думаю, что это дело режиссера - выстраивать систему, ряд образов, поэтому во время съемки я всегда стою возле оператора и отслеживаю композицию кадра, изображение. В своей глубине и возможностях кинематограф, дополненный компьютерной графикой (не известной американской, а продуманной), может сильно преуспеть. Но вопрос: для кого будет создаваться такое содержательное кино, и не превратиться ли оно в некое герметичное явление? Не факт, что даже интеллектуальный зритель будет готов к нему, воспринимая его лишь как некий набор ребусов, потому что люди, замкнутые на книжных текстах, не всегда воспринимают тексты кинематографические.
На московском кинофестивале, где фильм "Ницше в России" был во внеконкурсном показе. После просмотра в небольшом зале люди долго не расходились, и было его многочасовое и доброжелательное обсуждение. Некоторые выступающие в связи с именем Ницше даже пытались надеть на меня вериги духовного лидера, но я на эти провокации не шла, подчеркивая, что я только кинорежиссер, снявший сегодня картину о Ницше, а завтра…
Д.Ф. Да, задача Ваша была не из легких: пройти между доходчивостью и эзотеричностью, говоря на тему "Ницше". И эта борьба очень чувствуется в Вашем фильме. А как Вы думаете, какое мнение о Ницше составит тот зритель, который никогда Ницше не читал и ничего о нем не знает?
Н.Ш. Я думаю, что об этом было бы интересно спросить людей, которые только что посмотрели фильм. А показы еще будут, и это можно сделать. Возьмите у них интервью.
Д.Ф. Хороший ответ и совет :. Конечно, об этом надо спрашивать зрителя, а не режиссера.
Н.Ш. Мне лично моя картина кажется простой. Между тем монтажница, с которой я работала, постоянно предупреждала, что народ с этого фильма будут увозить на "скорой помощи" и требовала предельного его упрощения. Она, привыкшая к сюжетному кино, все пыталась скроить из материала некий сюжет и наша борьба затянулась. Но монтаж авторского кино - это способ мышления режиссера… И возможно ли его изменить?.. Я хочу объяснить, что в авторском кино не сюжет владеет режиссером, а ход его мыслей. И еще мне хотелось бы предупредить опасное заблуждение: я снимала фильм Ницше в России. И для меня важно было показать сегодняшнюю Россию не во внешних ее проявлениях - оттого и условная среда фильма- а то внутреннее и очень тревожное состояние ума и души нездорового в основном , общества… Ницше указал нам некий возможный путь…
Д.Ф. Я попробую перефразироварть свой вопрос. Вы сказали мне как-то, что хотели бы пробудить в людях интерес к Ницше. Насколько Вам это удалось в Вашем фильме?
Н.Ш. "Моя проблема в том, какой тип человека желателен для будущего?" - вот чем озадачен философ, наблюдая сегодняшнее состояние умов и, мне кажется, что по тематике и по содержанию такое кино должно затрагивать людей, что люди должны его смотреть. Они должны понять, что "прогресс - понятие современное, а значит, фальшивое". Но сейчас, между так называемым " другим кино" и зрителем стоит особая прослойка людей, которые точно знают, что люди будут смотреть, а что смотреть не будут. Чтобы, например, попасть в прокат, нужно заплатить этим людям за рекламу гораздо большую сумму, чем та, что тратится на создание фильма. Причем, это проблема не только моего непростого кино, а и всех прочих, которые претендуют на коммерческий успех.
Про Ницше можно было бы снять много фильмов, и очень разных, совершенно далеких от того, что Вы увидели именно в этом моем фильме. Являясь философом "новой формации", то есть не создавшим системы, Ницше, вобрав в себя в основном, античную философию, преподнес ее нам в новом свете и каким то образом сумел ответить практически на все вопросы современного бытия. Но, в данном конкретном случае, фабула моего фильма была предопределена изначально.
Картина поднимает очень важный вопрос: насколько нужен современному человеку Бог, насколько работает сегодня эта идея, насколько нужны и действенны современные религии, христианство, насколько они могут помочь человеку, например, свой проповедью о будущем обетовании? Я говорю сейчас очень примитивно, и, говорят, что в современном христианстве есть люди, мыслящие более прогрессивно и работающие над его трансформацией и т.п. Но говорить о Ницше сегодня можно только в тех формах, воспринимать которые привык современный человек: иное не будет воспринято вовсе. Наверное, нужен был бы триллер. И он мог бы получиться, но при совершенно другом финансировании. Я же в основном, обслуживала обстоятельства.
Д.Ф. Вы можете подробнее осветить понятие арт-хауса, прозвучавший в Ваших устах как характеристика формы или стиля вашей картины?
Н.Ш. Это понятие и для меня загадка. Скажу Вам откровенно: я не понимаю, что это такое. Я полагаю, что просто снимаю кино, в котором меня интересуют прежде всего проблемы языка, формы, стиля, эстетики. Имеет ли это отношение к арт-хаусу? Арт - это искусство, Хаус - это дом. Получается арт-хаус - это дом, в котором живет искусство? Я не знаю, но так о моем фильме говорят киноведы и разные околокинематографические личности. Еще они говорят такую фразу: "это не мейн-стрим"; так что возможно, "арт-хаус" - это всё, что не мейн-стрим . А что касается до термина "искусство", то я подозреваю, что этот термин принадлежит к уже уходящей культуре, а в нынешней цивилизации его заменило другое слово - мода, а еще вернее - "фишка". Ну, к примеру, Жириновский в фильме по сценарию Юрия Лужкова - это и есть "фишка". Тут уже не работает ни "что", ни "как".
Д.Ф. Иногда звучит такое понятие как "авторское кино". Вам этот термин не импонирует больше?
Н.Ш. Возможно. Во многих смыслах я была автором этого фильма: и автором сценария, и режиссером, и автором её изобразительного решения, я сама занималась актерами (и даже их одеждой, а когда надо и гримом), я же была и продюсером. Участвовать во всем этом для меня принципиально. Я не могу доверить такую серьезную вещь как свой фильм другому человеку даже если он очень хороший художник по той причине, что я не могу заниматься режиссурой, не могу понять как вообще делать картину, если я не пойму её изображения, пока я не пойму, в какой эстетике её создавать. Разная эстетика требует разной режиссуры, совершенно разной актерской игры, совершенно разных решений во всех аспектах съемки фильма. Изображение - это самое главное, что связывает воедино весь фильм; это тот первоначальный импульс, который создает незримую атмосферу, среду, незримый сюжет всякой картины.
Д.Ф. В фильме так или иначе прозвучали основные мифы о Ницше. Вы специально хотели озвучить их в своем фильме для полноты восприятия темы?
Н.Ш. Вы могли бы заметить, что все эти мифы звучат в фильме из уст журналистов,- которых интересует не философия Ницше, а те сплетни, которые бегут впереди этого имени. Журналист - "слуга минуты", с поверхностными интересами, вечно куда-то спешащий, который через телевидение и другие средства массовой информации проповедует и восхваляет такое вот своё бытие, опасное крайним верхоглядством, наивной наглостью и, что еще гаже, полной безнаказанностью. К сожалению, большинство к этому миру льнет, как льнут рабы к хозяину, и это тот мир, в котором мы с Вами сейчас живем. Современный мир, его устройство интересует меня, поверьте, не меньше, чем великий философ, который в каком-то роде, сыграл роль лакмусовой бумажки, проявляющей эту нашу современную жизнь, которую предсказал 150 лет назад.
В картине вообще отражено очень много болевых точек нашей жизни. И эта тема интересовала меня не менее чем тема Ницше. Меня интересовала проекция Ницше на нашу сегодняшнюю российскую жизнь. Я пыталась выразить ожидание чего-то высокого и духовного, в чем мы сейчас очень нуждаемся. Жажда высшего, в ницшеанском контексте - жажда сверхчеловека, - это жажда личности, крупной личности. И возможно не одной, а некое общее повышение человеческого уровня. Но хотим ли мы этого на самом деле? Не даром черт в картине говорит Ницше: "Пусть он лучше нас спросит, хотим ли мы, чтобы нас облагородили?". Никто не хочет сегодня благородства, достоинства, чести, то есть высших ценностей прошлого, недавнего времени. Может, современному человеку всё это уже не нужно? Как может такая культурная деградация уживаться с сегодняшним обилием "культурных" акций: бесконечными выставками, презентациями, концертами? Кто продумывает или размышляет над этими вещами? Всё - в руках и головах журналистов, вечно спешащих от одного к другому и ничего не успевающих осознать, вываливающих на голову спешащего человека давно превратившегося в "переутомившегося раба" безумный поток "псевдокультурной" информации с утра до позднего вечера. И так каждый день…
Д.Ф. В отличие от мифов о Ницше, его основополагающим мировоззренческим и философским проблемам в фильме места почти не нашлось… Общим лейтмотивом звучит только одна ницшеанская максима "Бог умер", и тем самым, как мне кажется, создается крайне однобокое впечатление о том, кто такой Ницше. Прокомментируете?
Н.Ш. Дмитрий, я не хочу повторятся. У картины был заказчик. Это ему принадлежит фаустовская тема, когда Черт уговаривает Ницше отказывается от слов о смерти Бога и получить за это все, что пожелает… И даже предложил, понимая пристрастие современного зрителя к убийствам, подумать, кто и зачем хочет убить… великого философа…
Д.Ф. С этой максимы "Бог умер" начинается ницшевский Заратустра, т.е. с неё Ницше только лишь начинается…
Н.Ш. И всё же я думаю, что такое акцентирование весьма неплохо. Для нашей православной страны такой фильм кажется просто невозможным. Многие до сих пор бояться связываться с именем Ницше, чтобы избежать всяческих неприятностей по этому поводу. Страх посмотреть правде в глаза вообще свойственен людям, и основное, как это не странно, не сам страх, а обыкновенная лень и наплевательское отношение к истории, как к чему то ненужному. Если православие претендует на роль нашей национальной идеи, то Ницше, оставляющий нам на память некоего своего нового загадочного бога, обещающего сделать нас счастливыми уже здесь, на этой земле, а не где-то в загробном мире, мягко скажем, весьма неуместен, а по сути - апокрифичен, бросает вызов.
Американцы, например, из такого сюжета могли бы снять супер-боевик :.
Д.Ф. Американцы уже сняли боевик о ницшеанцах под названием "Андромеда", который недавно шел по телеканалу "Домашний". Там добрым силам человеческого союза противостояли злобные вырожденцы-бунтовщики - ницшеанцы :. Так что изготовление пугала из Ницше продолжается.
Алексей Орлов, написавший рецензию на Ваш фильм, очень точно схватил его некое восточное, дзен-буддистское настроение, мировоззрение, когда есть чувствование и понимание двух миров: проявленного и трансцендентного, когда за феноменальным миром кроются неизмеримые тайны мира иного. Алексей даже называет Ваш фильм японеской. Откуда у Вас все эти восточные настроения?
Н.Ш. Алексей Орлов является прекрасным сталкером моих картин. Он - их точный интерпретатор. И если в фильме что-то непонятно, то его статья многое проясняет. Лично от себя, могу сказать, что мне очень лестно, что такой особенный, образованный человек, как Леша Орлов, стоящий в стороне от общего кинематографического потока, то есть - в толпу не лезет и в массовке не участвует, на редкость точно воспринимает и интерпретирует то, что я снимаю. Это уникальное явление- когда исследование фильма и сам фильм идут рука об руку. Пожалуй, я больше не знаю подобных примеров в нашем сегодняшнем кино.
Близка мне по духу средневековая Япония, её эстетика и аристократическая идея, изысканность формы и содержания, ЕЁ чувственный, почти женский акцент, касающийся предельно точной и многообразной нюансировки. Мне нравится эстетика театра "Но" и то что великий современный режиссер Судзуки поставил во МХАТе короля Лира в этой манере, когда я впервые увидела настоящего Шекспира, только подтверждает слова Пастернака: "Чем дальше произведение от оригинала, тем ближе оно к нему"… Что же мы услышали об этом спектакле на канале "Культура" - ничего, кроме того, что этот спектакль "японского разлива"…
Что касается картины о Ницше, то в ней я не задавалась специально задачей использования эстетики японской культуры, но, видимо, это восточное мироощущение сидит во мне очень глубоко… Поэтому я не думала, как это может выразиться в этой моей последней работе.
Д.Ф. В фильме есть ощущение саморастворения Ницше: он есть (он присутствует, мы его видим) и одновременно его нет (он иллюзорен, его не может здесь быть, он - только символ), он всё и ничего. Это очень сильно передано, а в конце Ницше действительно исчезает, уходит, чтобы дать жизнь чему-то новому, чтобы превратиться в ребенка, в некое новое неведомое существо. Это очень по-восточному: человек не есть только то, что мы видим, а в нем есть еще и его отсутствие и нечто, превосходящее его. Человек извечно растворяется в бытии, пытаясь стать всем и ничем одновременно.
Н.Ш. Я не думаю, что подобные ощущения имеют отношение только к восточному мировоззрению. Я предполагаю, что таково вообще мировоззрение любого творческого человека. Например, передвижники на своих картинах выражали только то, что видели, а вот в 20 веке уже появилось немало художников, которые пытались передавать не видимость вещей, а то, что находится внутри, т.е. показать мир с совершенно дугой стороны. И это как раз то, что всегда меня интересовало. Поэтому я не люблю документальное или научно-популярное кино, которое в основном только фиксирует некие явления, но на самом деле не фиксирует ничего, потому что в следующее мгновение всё может измениться на прямо противоположное. И только некий образ, шестое чувство может подсказать художнику как надо что-то снять, чтобы получить эффект восприятия трансцендентного. Недостаточно, например, снять красивый пейзаж, чтобы он выглядел также и на пленке. Нужно еще придумать, как снять этот красивый пейзаж, чтобы передать живое ощущение от него. В противном случае, это будет "научпоп", т.е. мертвое кино.
Д.Ф. Это безумная задача: снять трансцендентное, невидимое. Нужен особый талант, дар?
Н.Ш. Я хотела бы снимать именно так. Только эта творческая задача мне интересна. Снимая, мне хочется открыть некую тайну, существующую за видимостью. А сама видимость меня совершенно не интересует.
Д.Ф. Можно ли сказать, что в этом и заключается настоящее искусство?
Н.Ш. Я бы не стала так рубить с плеча по той причине, что другие взгляды на этот предмет также имеют право на существование. В данном случае, я имею в виду только себя лично. Но для меня в кино важно показать именно незримое, невидимое. Не сюжет, но поток сознания - вот что для меня лично должно стать единственным движением в мире. Кстати, в сюжете разочаровались многие, в том числе и любимый мною русский прозаик Саша Соколов.
Д.Ф. У Вас в фильме Ницше получился восточный, я бы даже сказал, Ницше-буддист, настолько он у Вас меланхоличен, спокоен и умиротворен. Но если Шопенгауэр, которого Ницше считал своим учителем, был открытым приверженцем буддистских настроений, то сам Ницше хотел стать Буддой Европы уже в совершенно противоположном буддизму смысле. Ницше сформулировал самым жестким образом именно западные мировоззренческие максимы: воля к власти, дионисийское начало, сверхчеловек, экспансия и т.д.
Н.Ш. В фильме явлен не сам Ницше, как человек, а скорее его Дух, ушедший в неведомое. Поэтому он принял вид отстраненного персонажа, и я сделала это сознательно. Обратите внимание, что Ницше напрямую ни с кем не общается, он игнорирует даже Чёрта, который неотступно следует за ним. Он приходит в этот мир, наблюдает его и оставляет в нем то, что считает нужным. Он не вступает в открытый диалог с этим миром, нигде не повышает голоса, нигде не реагирует страстно. Он несет сюда свой мир, некое спокойствие своей внутренней убежденности. Его убеждение настолько велико, что дает ему право на спокойную уверенность.
Д.Ф. Это понятно, просто это не вяжется с философией Ницше, которая как раз бодра и активна, даже агрессивна, очень жизненна и напориста. Его философия это не сияние, не свет, не отстраненность, не-Восток. Эта философия отдает предпочтение конкретике вот этой вот жизни, т.е. именно феноменальному миру и смеётся над всеми "потусторонними", трансцендентными мирами. Как быть с этим противоречием?
Н.Ш. Ницше вообще противоречив. Когда я снимала картину, я тоже была в смятении относительно различия между квази интеллигентным Ницше-человеком и волевым Ницше-философом. Между тем, иной раз мы видим огромную разницу между тем, что философ пишет на одной странице и прямо противоположным, написанным им - на другой. Он то и дело опровергает сам себя. Поэтому совладать с ним было трудно. Я искала решение интуитивно, но я не представляла себе Ницше пластически сверхактивным революционером, бунтарем. Я думаю, что внешнее бунтарство - это удел не очень развитой натуры. У меня не было задачи иллюстрировать философию Ницше, у меня была пластическая задача показать Ницше цельно. У меня он не должен был никого никуда призывать, внедрять свою философию неким прямым действием, он достаточно это делает именно в той манере, которую Вы увидели в фильме. В другом сценарии и другом фильме можно экспериментировать с образом Ницше по-другому. Я же рассказала о Ницше так, как я рассказала.
Д.Ф. Вы консерватор?
Н.Ш. Да, хотя мои фильмы считают авангардистскими. Я думаю, что бунтарство - сегодня - не уместная позиция, особенно на фоне того, что испытало человечество в 20 веке. Если бы я сделала Ницше внешне борцом, богоборцем (а Ольбрыхский, конечно, смог бы сыграть и такого Ницше), то я погрешила бы против опыта целой эпохи.
Д.Ф. Алексей Орлов в своей работе пишет об очень интересной вещи, присутствующей и в дзен-буддизме, и в самурайской жизни. Это звучит так: неожиданный сдвиг в мерном сюжете. Он красиво это описывает, приводя в пример фильмы японца Куросавы. Вот перед нами медленно проплывают обычные картины и сцены феноменального мира, всё как всегда, всё спокойно, даже скучно; и вдруг самурай выхватывает меч, разлетаются в разные стороны отрубленные конечности и головы; а потом всё снова течет как обычно и неспешно, словно ничего не случилось. Мне кажется, что Ницше и есть этот сдвиг в мерном сюжете, и в этом смысле пары ярких эпизодов такого сдвига Вам явно не хватило, чтобы передать этот неуловимый, но пронзительный смысл его особой интеллигентности, человечности, отстраненности. Ницше мне очень напоминает именно самурая или восточного воина, который действительно спокойно и медитативно созерцает окружающий мир, но внутри себя постоянно чувствует звенящую и туго натянутую струну: одно резкое движение, смертельный выпад, предельно мужественный и разрушительный шаг, - и вот он уже снова в безмятежной позе пребывает сам в себе, лишь наблюдая последствия этой непредсказуемости самого себя. Максимы Ницше часто вспыхивают в его текстах именно так - как неожиданный взрыв. В Ницше, и даже в Ницше-человеке была скрытая резкость, дьяволинка, та глубокая и могучая мужская струна, готовая не просто противостоять, а нападать и сокрушать всё на своем пути, выходить из себя. Именно этого, на мой взгляд, не хватило Вашему Ницше.
Н.Ш. В фильме всё же есть пара таких мест. Творческий человек иногда и для самого себя до конца непонятен, он не может точно ответить на вопрос, почему он именно так делает. Его ведет подсознание, интуиция. И я, вслед за Ницше, не очень доверяю сознанию. Когда я не понимаю ситуацию, я начинаю её чувствовать. Я догадывалась, что о Ницше нужно говорить вот так. Жаль, что Вы, Дмитрий, сразу не прочли сценарий и не приняли более активного участия в создании фильма, возможно, это Ваше видение помогло бы сделать картину более удачной. Мне, как режиссеру, конечно, не хватало компетентных консультаций.
Д.Ф. Какой Вы видите дальнейшую судьбу фильма?
Н.Ш. Судьба всех моих картин в России всегда была сложной. Все мои анимационные фильмы получили продвижение на Западе и плохо известны в России. В Англии недавно вышла книга об анимации "Unlimited animation", где из России представлено только три человека, в том числе и я. Моя первая игровая картина "Переводы с восточного" получила во Франции приз "Снимаю шляпу". Французские критики говорили мне, что я открыла новый вид кино. Здесь же, в России, мои картины вряд ли когда-то покажут широкой публике. Ни прокату, ни телевидению, ни каналу "Культура" такое кино не интересно. (Читайте статью Алексея Орлова "Ясный свет любви", напечатанную в журнале " ИК" за август 2001года) Возможно, будут отдельные показы фильма в различных научных или философских сообщества, но я еще раз подчеркиваю, этот фильм снят не для профессионалов. Эта позиция крайне пагубна для фильма, потому что он о России сегодня, иначе я написала бы другой сценарий! Возможно, я выпущу его на DVD для частного просмотра вместе со статьей А.Орлова и одновременно со своим первым фильмом. Это фильм, извините за банальность, - скорее, "зимний", если применить к нему такое понятие, как время года, он не для пляжных фестивалей, где вокруг солнце, попкорн, плакаты и тусовки. Во всех подобных российских киномероприятиях мне не очень приятно участвовать, так что продвигать его в России будет для меня неимоверно сложно… Я собираюсь с ним в Польшу, во Францию, я уже показывала его в нескольких американских университетах, т.е. я буду окультуривать чужое пространство. Дистрибьютеры российские мне заявили, что рынок к моим картинам не готов… А от себя я только добавлю, что он никогда не будет готов к моим картинам. Слава Богу, есть Интернет и я надеюсь, поместить его в Интернете, правда, не знаю как это делается чисто технически. Если бы кто вызвался мне помочь в этом, я была бы крайне признательна.
Д.Ф. На сайте Nietzsche.ru с самого его основания (2000 год) был такой раздел "Ницше в России", и вот теперь благодаря Вам появился такой фильм. Хочу сказать Вам огромное спасибо за Вашу отважную попытку говорить своим языком о Ницше в нашей современной России и за то, что такое невозможное культурное событие как фильм о Фридрихе Ницше здесь всё же состоялось.
Н.Ш. В свою очередь хочу поблагодарить Вас, Дмитрий, за ту помощь, которую Вы оказали в съемках фильма: за столь необходимую для финала фильма музыку композитора Фридриха Ницше, которую Вы так своевременно привезли из Италии. И, особенно, за Ваш удивительный автомобиль. Ваше появление на этом огромном черном джипе с ницшеанской символикой было поистине мистическим. Ваш Ницше-мобиль стал точным решением для начала фильма, сыграв в этом начале свою главную роль. Я думаю, что через Вас действовал Дух Ницше, подарив ему более точное начало, чем было записано в сценарии. И еще я хочу поблагодарить В. Миронова, автора идеи фильма, потому что без его терпеливого участия, выделенных средств на съемку, веры в меня, этого фильма не было бы. Хорошее яблоко упало с ветки или недозрелое, пусть решит каждый для себя лично… Хотя некая корявость, незрелость и даже наличие в нем червоточины, делает фильм если и не очень съедобным, то бесспорно живым. Возможно, именно поэтому я не была столь щепетильна в мелочах, как прежде. Мне вдруг понравилась некая шершавость, недоделанность, случайность, которые, как я думаю, могут сделают фильм более убедительным. Вообще то, автор не обязан понимать и тем более, истолковывать собственные фильмы. Для этого существуют другие люди. Они называются киноведами. И потому я рекомендую обратиться к статье Алексея Орлова, которая дает, - и не только на мой взгляд, - вполне исчерпывающее представление о картине. При этом Леша человек не оплаченный, не ангажированный, живущий достаточно вдалеке от меня и моих фильмов, и все же с поразительным постоянством откликающийся на них. За что я лично очень ему признательна.
См. также: